— Убил! Погубил лиходей, злодей и тать мою Чернушку!!! Горе, мне какое!! Осиротил мя! Пустите меня бабы, отведать Васькиного мяса! Живьем буду есть басурмана! — Пастух так ярко представил себе картину расправы над ним, что содрогнулся. Похоже, хуторской майдан впервые за всю свою историю, станет местом кровавой расправы. По своему драматизму эпические полотна — «Утро стрелецкой казни», «Смерть коммуниста», «Допрос Жанны Дарк святой инквизицией» и «Атака камикадзе» занимали последние строчки в рейтинге. Первое место заняла лютая месть хуторских баб Василию за своих коров.
— Господи! Да что же это такое делается!? — бормотал Василий и растерянно оглядывался вокруг, — Вот только что тута паслись! Утекли заразы! Сквозь землю провались заразы! Чур, меня! Оброни, Господи!
— Лохмушка, встревоженная таким неадекватным поведением хозяина, встала на лапы и внимательно посмотрела на пастуха.
Мол, ты чего волну гонишь? Да, сыщем твоих коров, нашел проблему. Первый раз, что ли такое бывает?
Василий, как был босиком, сбежал с пригорка и остановился аккурат перед этой загадочной преградой. Лохмушка демонстративно исполнила естественные надобности, еще раз глянула на хозяина. Мол, не ссы Вася, я с тобой! И тут же юркнула в эту пелену по следу стада. Василий осторожно ткнул пальцем в эту переливающуюся хмарь. Ничего не произошло. Палец никто не отхряпал и не выплюнул ему обратно под ноги, мол, на, носи дальше. Ни боли, ни удара током он не испытал. Будь нечистая сила, так она тут же бы его в лоб шмякнула! Такое вредное у нее свойство. А здесь пока без последствий для его организма. Может, пока заманивают его? А, там сразу по сопатке со всего размаху?
Перекрестился двумя перстами. Сразу вспомнились старые молитвы, которые когда то читала его бабушка покойница, на укрепления духа.
— Без стада мне ходу на хутор нет! Факт! Бабы сразу загрызут!
Укрепи мя, Господи! Да будет Воля Твоя, Господи!! — Василий вновь перекрестился, закрыл глаза, и, дрожа словно цуцик, шагнул в эту хмарь. Чтоб ни дна ей, ни покрышки! Откуда она только появилась в наших краях? Жили себе — не тужили, и, на тебе — образовалась! Не луговой ли с болотником над ним покуражиться решили? Ведь их он всегда гоняет с этих мест, иначе они покою коровам на дадут. Мстят низкие духи, не иначе. Ведь говорила ему жена, умилостивить надо было их, а, не ершить, почем зря!
Вновь с ним ничего не произошло. Только, показалось, будто темнота накатила, и тут же ушла. За кисеей было так же тепло и солнечно. Скажем так — гораздо ярче. Только до него доносился дружный звук подрезаемой коровьими резцами травы. Жрут гады, и не давятся! Значит — живы, слава те Господи! Промелькнула мысль. Пастух осторожно приоткрыл один глаз. Перед ним стояла высоченная стена из сочной травы, названия которой он не знал.
Но, потому, с какой жадностью хуторское стадо ее уминало, то она для них была, что, ни на есть самой съедобной. Это же сколько возов можно здесь накосить? Прикинул про себя Василий. С десяти соток пятнадцать возов взять можно, если не больше. За всю свою жизнь, бывший хлебороб и вечный труженик никогда не видел такого зеленого богатства. Даже знаменитая кукуруза в соседнем районе выглядела перед этой неизвестной травой бледно. Вообще, такого в округе не было никогда. Пастух легко сорвал толстенный стебель, осторожно откусил кусочек длинного и шелковистого листа. Пожевал. Такой экспресс анализ в полевых условиях. Весьма сочная, и даже приятная на вкус. Хоть самому в пору становится в ряд с коровами и жевать эту вкуснятину. Ох, и молоко с нее будет замечательное! Ароматное, густое, как сливки. Ох, и обрадуются бабы от небывалого надоя! Пожалуй, Василия не бить будут, а на руках по всему хутору носить вместе в Лохмушкой и Звездочкой. А Окулька будет шагать впереди, и петь ему осанны. Дескать, славься наш Васька, славный пастух! Чтоб тебе завсегда хорошо было-аллилуйя! Аллилуйя! Слава Ваське! Аминь! А таким макаром двенадцать разов, пока не охрипнет. Кстати, лошадка незаметно для него также пришла и присоединилась к празднику живота. Ей также эта чудо- трава пришлась по вкусу.
— Ладно, — смилостивился он, — наедайтесь до отвала. А то скоро на стан нам, на дойку. Только не разбегайтесь у меня. В такой высокой травище я вас ввек не сыщу. Здесь и огромное стадо слонов и жирафами затеряются. Вот бы загородку поставить, чтоб не разбежались… — Да, вот же они, прясла! Как он их сразу не увидел. Длинные ошкуренные слеги, привязанные мочалом к столбам, окружали со всех сторон хуторское стадо. А ворота были аккурат напротив этой хмари, которая по прежнему переливалась всеми цветами радуги.