– С раннего детства у меня воспитателем был донской казак Прохор Нагаец, он научил.
– Слышал я о таком человеке. Где он сейчас?
– Живет в усадьбе моего отца вместе с женой, лет ему уже порядочно.
– Больше ничему Нагаец не учил?
– Казацкому бою без оружия.
– Все-таки решился Прохор передать свой семейный секрет. Цените это, юнкер. Нагаец заслуженный казак. Он много лет воевал на Кавказе, там погибли в неравных боях три его сына. Очень мало казаков знают бой без оружия, а стиль Прохора никто. Вот говорите, он вас обучил. Доставите мне удовольствие сразиться без оружия во внеурочное время?
– Разрешение у капитана Глазунова надо получить.
– Это моя забота. Сегодня за час до ужина жду вас в гимнастическом зале.
Встретились с Дороховым в оговоренное время. Договорились сильные удары друг другу не наносить, а обозначать их. Со стороны наши прыжки, приседания, взмахи руками и ногами, кувырки, смотрелись странно, я бы даже сказал, некрасиво. Однако каждое движение ориентировано на нанесение ущерба здоровью противника. Примерно через полчаса поединка, Дорохов примиряюще поднял руки.
– Да, юнкер, вы меня за весь поединок раз десять убили, – улыбался, довольный Дорохов. – Крепко вас учил Нагаец. У меня есть предложение. Я вас подтягиваю по сабельному бою, а вы меня по бою без оружия. Согласны?
– Не могу отказать вам, ваше благородие.
– Тогда я с вашим ротным офицером переговорю, чтобы он не возражал против ваших дополнительных занятий.
Мало мне предметов, так еще на саблях и на кулаках ежедневно биться. Собственно, чего я возмущаюсь, сам же согласился, отступать поздно, слово сказано.
За три недели перед днем образования училища начался настоящий переполох. Нас решил поздравить Его Величество Николай II.
Все занятия были заброшены, осталась только строевая подготовка и верховая езда. После строевых занятий ноги гудели, а после верховой езды, филейная часть горела. Начальник училища генерал-майор Новадомский хотел показать Николаю II все, на что способны юнкера Михайловского артиллерийского училища. Помимо ходьбы и езды по вечерам под оркестр всем училищем пели «Боже царя храни».
Николай II прибыл в училище с многочисленной свитой. Многих генералов и адмиралов мы знали, их фотокарточки висели в коридорах. После всех положенных рапортов спели хором «Боже царя храни». Самодержец обратился к юнкерам с короткой речью. Поздравил с днем образования училища и высказал надежду, что выпускники, получив отменные знания, вольются в ряды защитников России. Затем мы прошли перед Государем парадным маршем. Верховая езда, похоже, не вошла в программу. Всего час пробыл у нас в гостях Николай II, а готовились три недели, изводя себя на тренировках. Как мне показалось, августейшему лицу наше училище понравилось. Еще неделю юнкера обсуждали это знаменательное событие. Потом оно немного забылось, надо было навёрстывать. Упущенное в программе обучения.
После Рождества выехали на полигонные учения. Это вам не в теплой казарме жить и не в светлых классах учиться. Настоящие полевые условия. Установка палаток, оборудование печек для обогрева. Несение караулов в зимнее время требовало ответственного подхода. Наш ротный офицер и преподаватели училища строго следили за соблюдением требований уставов и мер предосторожности. Особо ротный Глазунов отметил юнкера Зверева, который очень хорошо и грамотно помогал товарищам в установке палаток. Я и сам заметил, что Василий все делает со знанием дела. Казалось, он палатки устанавливал каждый день и по несколько раз.
Топографические съемки и решение тактических задач – предметы не из легких, а в зимнее время года становятся очень сложными. Когда начинает сыпать мелкий снег и поднимается несильный ветер при умеренном морозе, руки стынут, совершенно вас не слушаются, а приборы покрываются слоем снега. Мучения, да и только.
Так я думал до того момента, пока не начались практические занятия с орудиями. Вот тогда мы поняли, что такое артиллерия и особенности её использования в зимний период.
Запряженная шестерка лошадей бодро тянула передок с закрепленным к нему орудием. Весь расчет в семь-девять человек с полным вооружением бежал рядом, стараясь не отстать. Наводчику было тяжелее всех – он нес в руках ящик с прицелом, оберегая его от ударов и сотрясений. Потом следовала команда, и мы занимали огневую позицию, переводили орудие из походного положения в боевое. Долбили мерзлую землю кирками и ломами для установки сошника станины – занятие, скажу Вам, тяжкое. Поступала новая вводная команда на смену позиции. Орудие снова переводилось в походное положение, впрягались лошади и, поднимая снежную пыль, под звонкий цокот копыт по мерзлой земле, расчет несся к обозначенной точке. Чтобы жизнь нам не казалась медом, офицеры училища усложняли задачу. Условно у нас погибали лошади. Вначале пара, затем четверка, а на закуску перемещение орудия обеспечивалось только силами к этому времени смертельно уставшего расчета. Юнкера на самом деле мечтали только о горячих щах с ломтем свежеиспеченного хлеба, да о теплой, казавшейся роднее, отчего дома казарме, пропахшей всеми солдатскими запахами. Обычно к обеденному времени юнкера изматывались до такой степени, что держать в руках ложку было невозможно, тряслись руки. Тем не менее, после двух недель тренировок все втянулись в процесс обучения, привыкли к тяжелым нагрузкам, которые постепенно даже стали нравиться.