– Смотрю, михайловцы по уровню подготовки выпускников приблизились к уровню знаний выпускников Константиновского артиллерийского училища, – с удовлетворением отметил Седых. – Кстати, именно Константиновское я окончил пятью годами ранее.
– О соперничестве между нашими училищами наслышан.
– Квартировать вас определю в дом тетки Лукерьи. Там уже проживает прапорщик Тараторкин, он прибыл в батарею неделю назад, мой однокашник по училищу. Неплохой офицер, но дружит со спиртным тесно. Вы поосторожней с ним, не теряйте человеческого достоинства, употребляя вино. Где он его берет, не знаю, до Владивостока путь не близкий, а у него каждый день вина в достатке.
– Вас понял. От вина я не отказываюсь, но меру знаю.
– Ладно, сегодня отдыхайте. Завтра представлю вас солдатам. Получите вторую полубатарею, орудия с четвертого по восьмое ваши. Тренируйтесь. Убедительно прошу передать солдатам знания, полученные вами в училище.
Денщик командира батареи – солдат небольшого росточка, но широкоплеч и крепок внешне, в отлично подогнанном по фигуре обмундировании помог перенести мои немногочисленные вещи в дом тетки Лукерьи.
Хозяйка дома встретила меня с недовольным лицом. Немолодая, около пятидесяти лет, крупная телосложением женщина, гневным взглядом карих очей, оглядела меня с ног до головы. Чем вызвано такое отношение – мне неизвестно, но стало как-то неприятно, после краткого общения с ней почувствовал будто уже что-то ей должен. Дом Лукерьи был большим, состоял из пяти комнат. Мне досталась одна из них. Меблировка скромная. Узкая, аккуратно застеленная зеленым клетчатым одеялом деревянная кровать, маленький овальный стол, один крепкий, судя по весу – дубовый, табурет и сундук для хранения одежды, украшенный всякими накладными коваными завитушками.
Тетка Лукерья, уже более доброжелательно, сказала, что столоваться могу у нее, плату при этом попросила на удивление умеренную. Не успел разложить свои вещи по местам, а ко мне уже в гости, без стука, заявился сослуживец, изрядно на подпитии и в расстегнутом мундире.
Его лицо, «уставшее» от регулярных чрезмерных возлияний, было какое-то помятое, несимметричное – один уголок рта, с вяло висевшей потухшей папироской, опущен, одно ухо казалось чуть ниже другого, да и брови по своей форме имели ту же тенденцию. Вобщем, нескладный какой-то, не внушавший доверия. Было видно, что он «лыка не вяжет». Я только успел подумать о том, что это не лучший вариант сослуживца, тем более в преддверии военных действий, как явившийся предпринял не очень удачную попытку представиться, заикаясь, глотая звуки и не к месту преувеличенно грассируя, явно испытывая трудности во владении такой частью своего тела, как язык.
– Имею чччесть пред – ставиться, – с трудом выговаривая слова, произнес визитер, – прапорщщик Тараторкин Игнатий Савельевич, ккомандир первой пол – убатареи или первого и втор – ого взводоввв четвертой бат – реи второго дивизиона 35-й артил – артиллерийской бррригады.
– Командир второй полубатареи или третьего и четвертого взводов четвертой батареи второго дивизиона 35-й артиллерийской бригады подпоручик Головко Станислав Владимирович.
– Ч-Что изволили оканчивать?
– Михайловское артиллерийское училище с отличием.
– Можете-те-те мне это доказать?
– Не вижу смысла вам что-то доказывать. Знания, полученные мной в училище при мне.
– Не горячитесь, подпоручччик, я и так знаю, что ваше училище слабее нашего по всем статьям.
– Если так, то почему вас аттестовали прапорщиком? А я заметьте в чине подпоручика.
– Ладно, посмотрим в бою, кто и чему научился. Предлагаю отметить начало нашей совместной службы. У меня осталось неплохое вино – крымская мадера. Удивляюсь, как оно попало в эту глушь?
– Если вы дадите мне полчаса, я приведу себя в порядок с дороги, а потом приду к вам в гости.
– Удаляюсь.
У хозяйки справился, где можно умыться. К моим услугам представлен чистый рукомойник и дочиста выскобленная деревянная бадья. А чтобы помыться хорошо, то нужно топить баню, расположенную на заднем дворе. Только чаны для воды, по словам Лукерьи, совершенно пусты, придется самому таскать – здоровье у женщины уже не то, чтобы заниматься этим самостоятельно. Баню готовить и топить я умею, отец научил. А натаскать воды для молодого и здорового офицера раз плюнуть. Сказано – сделано. Баня топится, теперь можно зайти в гости к Тараторкину. Прихватив оставшуюся пару свиных балыков, постучал в дверь прапорщика. Получив разрешения вошел. Пока я занимался баней, Тараторкин, наверное, не терял времени даром, активно прикладываясь к вину. Его помутневший взгляд об этом свидетельствовал.