Затем началась собственно учеба, вернее подобие учебы. Командиры орудий имели неплохое представление об артиллерии вообще и о трехдюймовках в частности. А остальная масса народа, именно народа, а не солдат, только числились артиллеристами и носили соответствующие, пусть и рваные мундиры. Устроил бесконечное обучение с раннего утра до сумерек. Полубатарея в натуральном смысле слова взвыла от моих требований, один бомбардир, такой себе деревенский детинушка, даже попытался мне угрожать. Но когда я на глазах всего первого взвода ударом кулака сломал на весу черенок лопаты, все недовольные разговоры прекратились.
Днем гонял подчиненных, а по вечерам разбирался с хозяйством батареи. Интересно получилось. Батарею определили на хутор, дали самый минимум провизии и фуража, а дальше крутитесь, как можете. Принял решение сделать «набег» на склады дивизиона. Пусть поделятся имуществом и продовольствием. Если повезет, попытаюсь выпросить себе в помощь хоть одного офицера. Работая в сегодняшнем темпе, я не смогу за всем усмотреть. И так пришлось на должность командира второй полубатареи определять Архипыча. Он с обязанностями справляется, но это сейчас. А когда начнутся боевые действия, вопрос.
Прибыв во Владивосток в штаб 2-го дивизиона, с удивлением отметил, что весь дивизион приказом по Маньчжурской армии с конца февраля 1904 года прикомандирован ко 2-му Сибирскому армейскому корпусу. Все подразделения, получив приказ, пополнили запасы продовольствия и фуража, и начали выдвижение к Ляояну. У меня сложилось впечатление, что в неразберихе о моей батарее попросту забыли. Удивленный начальник штаба дивизиона штабс-капитан Обрезов, отправил меня на склады, где я с большими трудностями, из остатков, смог пополнить запасы обмундирования и провизии. Вернувшись в штаб, хотел выпросить себе офицеров. Никого предложить мне не смогли, ввиду отсутствия. Кстати, здесь мне Обрезов вручил приказ о назначении меня командиром батареи, так сказать, узаконил мое «самозванство».
Полной неожиданностью стала для меня щедрость командира дивизиона подполковника Григоровича, выделившего для нужд батарея тридцать армейских повозок, груженных снарядами к моим орудиям, с возницами, и пятьдесят человек рекрутского набора из числа местных жителей. К большому сожалению, призванные солдаты ничему не были обучены, мне предстояло из них что-то лепить.
Мне было приказано сняться с места базирования и через два дня прибыть к деревне Протасовка, где к тому времени сконцентрируется весь дивизион.
Вернувшись на хутор Засека, в срочном порядке стал готовить батарею к маршу. Попытался максимально утрясти организационно-штатное расписание. В безвыходной ситуации, командирами артиллерийских взводов назначал унтер-офицеров, не освобождая от обязанностей командования орудиями. Командиром хозяйственного взвода назначил бомбардира Шишкина, который в гражданской жизни работал в каретной мастерской и хоть отдаленно имел представление о подобных обязанностях. Командирами отделений гужевой тяги и боепитания тоже назначил рядовых солдат. Поначалу я злился. Как так, хотим победить, а всего не хватает? А потом немного успокоился, вспомнил слова подполковника Терехова, который говорил, что к театру военных действий ежедневно подходит пополнение. Надеюсь, что к моменту нашего прибытия на выделенные позиции, батарея будет укомплектована.
Весь март потратили на выдвижение к Ляояну. Пригревшее, еще совсем робкое, солнце быстро растопило снег, превратив дороги в непролазные грязевые лохани. Орудия вязли в липкой грязекаменной каше по самые ступицы, лошади не могли самостоятельно их буксировать, поэтому им на помощь приходили люди. Скорость на марше упала значительно. Относительно беспроблемно продвигались только казачьи части, осуществляющие разведку впереди, по ходу движения армии, потому что шли на удалении от дорог по более-менее твердому грунту. Пересеченная местность, невысокие сопки и неглубокие распадки, добавляли трудностей в передвижение войск.
Да, было тяжело, но в то же время я был горд за своих подчиненных. Никто не отстал и не потерялся, даже солдаты из недавнего пополнения. В этом не столько моя заслуга, сколько просто унтер-офицеры, видя, что я один пытаюсь охватить неподъемный объем работ по мере сил и умений помогали. Общими усилиями нам удалось установить жесткую дисциплину. Для организации своевременного горячего питания солдат батареи я отправлял вперед хозяйственника – бомбардира Шишкина. Двигаясь с передовыми отрядами Забайкальской казачьей бригады, Шишкин успевал вместе с кашеварами приготовить горячую пищу в местах организации привалов. С какой завистью смотрели проходившие мимо воины на моих батарейцев, хлебавших густую и наваристую пищу – что-то среднее между щами и кашей. Пусть пища выглядела не очень привлекательно, но зато была питательной и помогала солдатам сохранять силы.