– Ваше высокоблагородие, – обратился к Григоровичу Шестернев, – а нам разрешено самим проводить разведку ближайшей местности?
– Господин капитан, от вашей батареи до укреплений передовых полков не более тридцати верст. Эта местность вами уже изучена. Дальше работают конные разведчики, они более подвижны. Я не вижу смысла толпами соваться к японским позициям. Предлагаю сосредоточить внимание на подготовке к маршу и проверке людей и орудий.
– Будет исполнено, ваше высокоблагородие, – ответил Шестернев, встав со стула. – У меня есть вопрос. Где затерялись инструкции по использованию фугасной гранаты для трехдюймовок? Снаряды поступили, а в сопроводительных к ним документах разъяснений нет.
– Ничем не помогу вам, капитан. Штаб бригады телеграфировал на завод, обещали исправить свое упущение.
– А как нам использовать эти снаряды? Какова дальность выстрела?
– Мне ли вас учить, господин капитан!? Определитесь производством пробных выстрелов. Еще вопросы есть? Предваряя просьбы о пополнении батарей офицерами и нижними чинами, отвечаю сразу, резервов в настоящий момент нет. Ожидается прибытие пополнения ориентировочно через месяц.
По прибытии в батарею собрал своих офицеров и унтер-офицеров, довел информацию, полученную в штабе дивизиона. Прапорщики Агарков и Митрохин встретили новость улыбками, а унтера нахмурились. Оно и понятно. Молодым прапорщикам представляется возможность отличиться на поле боя, они рвутся в сражение, а умудренные опытом унтер-офицеры понимают, что война неизбежна без потерь.
Затем был двухдневный марш на сорок пять верст в юго-восточном направлении. Я посмел даже предположить, что мы будем воевать с японской армией генерала Куроки. Наверное, наше командование решило разгромить войска генерала, сильно потрепавшего отряды генерала Засулич. Своими мыслями я ни с кем не делился. Продвижение батареи по пересеченной местности было нелегким. Проходимых дорог мало, а передвигаться по местности, изрезанной оврагами холмам и невысоким сопкам затруднительно. После трудного марша прибыли к намеченной точке. Согласно приказу командира дивизиона, развернули строительство позиций батареи.
К вечеру следующего дня перед нашими позициями начала разворачиваться 35-я пехотная дивизия. Непосредственно к позициям батареи подошел 137-й пехотный Нежинский Её Императорского Высочества Великой Княгини Марии Павловны полк под командованием полковника Истомина.
Для согласования и координации действий полка и моей батареи прибыл штабс-капитан Корде – командир второго батальона. Из беседы со штабс-капитаном я узнал, что завтра весь полк снимается и выходит на позиции 3-го Сибирского корпуса для последующего совместного удара. По словам Корде, на этом направлении будут накапливаться все силы дивизии, наш дивизион будет обеспечивать пехоте артиллерийское прикрытие. Сказанное очень удивило меня. Подполковник Григорович сегодня утром говорил только о примерном плане ведения боевых действий, а Корде уже знает направление предполагаемого удара. Я заверил штабс-капитана, что постараемся выполнить надежное прикрытие полка, но пока на сей счет мне никаких указаний не поступало.
Приказ командира дивизиона я получил к полуночи, заодно встретился с полуночным гостем подполковником Тереховым. Беседа была короткой. Александр Петрович кратко проинформировал меня о состоянии японских войск на нашем участке и подарил подробнейшую карту Ляодунского полуострова. Я чуть ли не плясал от радости, обладание подробной картой – большая удача. Карта, по словам подполковника, принадлежала ранее японскому офицеру, чем свидетельствовала обозначенная расстановка сил противоборствующих сторон. Названия рек и крупных населенных пунктов кто-то перевел на русский язык. Подозреваю, Терехов выполнил это лично. Пожелав мне удачи и беречь себя, Терехов ушел. Интересно получается. Перед какими-либо важными событиями я обязательно встречаюсь с Тереховым, он стал в моем понимании гонцом добрых вестей. Неужели я действительно так приглянулся подполковнику, что он тратит столько времени, опекая меня. В беседах он ни единого раза не обмолвился, что знаком с моими родными, значит, просьба отца исключается. Тогда почему ко мне такое внимание? Ладно, побьем японцев, спрошу прямо.