– Присоединяюсь к сказанному, – произнес штабс-капитан Корде. – Взаимодействуя с вашей батареей, мы несем меньшие потери, нежели пехота Сибирского корпуса. Нет, там тоже грамотные и умелые артиллеристы, но они так тонко не чувствуют все изменения обстановки на поле боя, как это делает Головко. Ваш командир замечает все и своевременно принимает правильные решения. Ваше здоровье, Станислав Владимирович!
Все дружно выпили.
– Право господа, мне как-то неудобно, вы захвалили меня, – немного краснея, ответил я на речи офицеров. – Стараюсь по мере сил.
– Скромность – дело хорошее, – улыбнулся Шестернев. – Вы, небось, своим офицерам не рассказали, что носите графский титул?
– Не рассказал. А это важно?
– Станислав Владимирович, вы вправду граф? – удивился Митрохин.
– В графское достоинство мой предок возведен императором Александром I за успехи в войне с Наполеоном, а род происходит из казацкой старшины Войска запорожского Низового. Титул я стараюсь не афишировать, считаю это излишним.
– Когда я был юным подпрапорщиком, командиром дивизиона, у меня был граф подполковник Головко Владимир Михайлович, – поведал Шестернев. – Кстати, день вашего рождения, Станислав Владимирович, я помню точно, 25 сентября. Эта дата звучала за столом, когда старшие офицеры праздновали ваше рождение. Я тогда был назначен дежурным офицером.
– Нет, господа, у меня не укладывается в голове, – несколько обескураженно смотрел на присутствующих Митрохин. – Я уже порядочно служу вместе со Станиславом Владимировичем, а он ни разу не заявил о своем происхождении. Более того, он не завел себе денщика, сам все делает и себя обслуживает. Удивительно.
– Но согласитесь, господа, несмотря на происхождение и титул, ваш командир отлично подготовлен и хорошо бьет японцев, – сказал Шестернев, разливая очередную порцию коньяка по рюмкам. – И умелый, и хозяйственный, и самое главное – не жадный. Я, когда услышал фамилию Станислава Владимировича, пытался найти внешнее сходство. Как ни странно – не нашел. А присмотревшись внимательней, заметил знакомые мне с юности жесты, походку, даже интонации в разговоре похожие уловил. Правда, телосложением вы, Станислав Владимирович, крупнее своего отца.
– Это не от меня зависит. Отец говорит, что статью я пошел в прадеда, а лицом схож с основателем нашего рода – первым графом Головко.
– Тогда господа, есть предложение выпить повторно за здоровье командира четвертой батареи, – предложил Шестернев. – Ему и всем нам здоровье потребуется, скоро возобновится наступление, а японцы будут драться отчаянно.
Никто спорить с капитаном не стал. Молча смаковали отменный коньяк. Затем, обсудив предстоящие бои с японцами, перевели разговор на женщин, а именно говорили о женах. Корде и Шестернев достали фотокарточки детей и жен. Фото пошли по рукам. Я тоже не удержался, показал фото моей Любочки. Все офицеры единодушно сошлись во мнении, что Любочка очаровательное и восхитительное создание. Агарков и Митрохин сказали, что не успели обзавестись ни женами, ни девушками – времени не хватило. Но уверенно заверили, что после окончания кампании обязательно устранят сей недостаток. Расстались с гостями ближе к полуночи, засиживаться не стоило, мы в действующей армии, приказ на выступление может последовать в любую минуту.
Через два дня начались ожесточенные бои с японской армией. Наше продвижение в направлении городка Тюренчена почти застопорилось. Японцы все мало-мальски пригодные для обороны складки местности использовали для строительства окопов и укреплений. Выбить их стало непросто, противник буквально зубами вцепился в свои позиции, ведь именно в этих местах японцы сильно потрепали русские полки в начале кампании. Теперь наступило время японцам отхватить по морде.
Ежедневное продвижение вперед не превышало одной-двух верст. Моя батарея понесла первые потери. Пострадали в основном нижние чины и обозники. Как ни печально, но проявился серьезный недостаток наших трехдюймовок. Защиты расчета и прицельных приспособлений не было совершенно. Если расчеты еще успевали укрыться во время обстрелов, то прицелы быстро снять со всех орудий не успевали. Я пытался приспособить для защиты расчетов деревянные щиты. Дерево есть дерево, осколки и шрапнель, в большинстве случаев пробивали щиты, незначительно теряя скорость, повреждая орудия, хоть и незначительно.
Канонада не стихала целыми днями по всей линии соприкосновения противоборствующих сторон. Наши полки атаковали японцев при поддержке артиллерии. Японцы, отбив атаки русских войск, яростно контратаковали и дрались с отчаянностью обреченных. Пехотные офицеры рассказывали, что даже лежащие раненные японцы пытаются пырнуть штыком пробегающих рядом русских воинов. Как бы стойко не сражался противник, но я стал замечать, что в численном отношении наших войск стало больше и численность эта возрастает с каждым днем. Это позволяло нам бить неприятеля и оттеснять его к морю.