Наступление началось утром следующего дня. Как обычно первую скрипку играла артиллерия. Ох, постреляли мы от всей души. Высшее командование приказало беречь пехоту, поэтому артподготовка длилась почти час. Нашу пехоту, атаковавшую первую линию окопов, встретил довольно плотный ружейный огонь. Где эти желтолицые воины прятались? Наверное, закопались в землю по самые ноздри. Стрелять мы не могли, была опасность зацепить своих. До второй линии неприятельских окопов русские пехотинцы добежали вместе с японцами. Началась кровавая рукопашная схватка. За счет большей численности японцев размазали по окопам тонким слоем. С третьей линией пришлось повозиться. Это у японцев был последний рубеж обороны. Они его построили и укрепили на совесть. Попытался своими трехдюймовками выковырять противника из укреплений, но существенных результатов не достиг. Маловат калибр против укрепленного противника.
Подполковник Лебедев со своими гаубицами находился в резерве, поэтому командир 137-го Нежинского полка обратился к вышестоящему командованию и затребовал на свои позиции крупнокалиберные гаубицы. Вот это мощь, вот это я понимаю стрельба, вот это настоящий результат! Я мог бы еще долго восхищаться гаубицами, они в щепки разносили блиндажи, позиции батарей и другие земляные укрепления противника. И это снятые с вооружения орудия творят такие чудеса! Дивизион выпустил по врагу не менее четырех десятков снарядов на орудие, в том числе зажигательных. Что могло, горело, а что не горело, уже умерло. Пехота прорвала третью линию обороны и погнала неприятеля к порту. Артиллерия двинулась следом.
Выйдя к окраине города, вся артиллерия заняла открытые позиции и начала обстрел судов, эвакуирующих вражеские войска. Я для себя отметил, что в порту Дунгань, который мы брали ранее, порядка и судов для солдат было больше. Сейчас же отходящие пароходы напоминали виноградную лозу, обильно увешанную гроздьями. Гроздьями на пароходах были неприятельские солдаты. Мы, артиллеристы, подобно сборщикам винограда, точными выстрелами, срезали висевшие гроздья в большую чашу моря. Вдалеке раздался мощный взрыв, наверное, ушедший ранее пароход нарвался на русскую мину. Пусть теперь японцы с Посейдоном общаются. Пушкари Лебедева удачно подожгли большой пароход, а я туда отправил с десяток шрапнельных снарядов для общей суматохи. Пароход некому тушить, солдаты и матросы сами горят.
Тем временем пехота добивала остатки сил неприятеля, пытающихся оказать организованное сопротивление в городе и в порту. Русские солдаты действовали быстро и слажено. Оставив позиции, уцелевшие японские воины в беспорядке отступали к морю, в надежде успеть на отходящие суда или найти какие-либо плавсредства, чтобы покинуть негостеприимный Такушан, где их ждала только смерть. Единицам удавалось попасть на борт парохода, остальные со слезами на глазах, оставались на берегу и гибли от шрапнельных выстрелов или от русских штыков. Сдаваться не желал никто.
Когда пароходы вышли из зоны поражения, мы прекратили стрельбу. Поступил приказ отойти от города на пять верст, оборудовать временный лагерь и заняться обслуживанием орудий. Я отдал необходимые распоряжения, оставил старшим на батарее прапорщика Митрохина. Сам же в компании с капитаном Шестерневым, отправился осматривать город Такушан.
Разоренный город не произвел на меня впечатления. Большинство зданий были разрушены, насладиться архитектурой китайского города не удалось. Величественный буддистский храм в центре города наполовину выгорел, его обитатели исчезли. Вполне вероятно, что японцы в период оккупации разогнали всех монахов, а может они сами покинули опасное место – спросить не у кого. Местное население было мобилизовано для уборки улиц от тел погибших японцев. Рикши свозили трупы за город, где пленные копали огромные могилы. Погибших русских солдат собирали наши похоронные команды, это я так для себя их окрестил. В реалии, сбором занимались санитары. Побродив по городу около часа и набравшись только отрицательных эмоций, вернулся в расположение батареи.
Неделю занимались приведением в порядок вооружения, пополняли боезапас. Мне удалось у командира дивизиона «вырвать» себе пополнение из двадцати человек и одного офицера – прапорщика Парамонова Викентия Венедиктовича. Парамонов – мой ровесник, только в июне окончил Константиновское артиллерийское училище. Впечатлительным оказался прапорщик, на все смотрел широко открытыми глазами. Для ознакомления с уровнем его знаний в своей палатке погонял по специальности. В целом, багаж знаний достаточен, но практики нет совершенно, просто в училище не успели полноценно готовить офицеров, армия требовала все больше кадров, сокращая сроки на учебу. Ничего страшного, общими усилиями организуем Викентию Венедиктовичу претворение в практику теоретических знаний.