Сняв с позиций два орудия и взяв с собой прапорщика Парамонова, отправился в Пхунтен. Кто этих японцев знает, вдруг запрутся в каком-нибудь доме и окажут упорное сопротивление. Преодолев мост, начали продвигаться к месту частой стрельбы наших пехотинцев. По дороге попадались тела погибших русских солдат. Немного, но все равно плохо.
Японцы, заняв большой каменный дом, вели плотный ружейный огонь по нашим солдатам. Быстро переведя орудия в боевое положение, приказал открыть огонь. Крепким оказалось здание, пробить стену снарядом не так просто. Приказал вести огонь по окнам. Результат сразу же появился. А после десятка попаданий здание загорелось. Теперь японцы заботились о спасении своих жизней, выпрыгивали в окна, на некоторых горело обмундирование. Наши солдаты не зевали, отстреливали всех. Выскочившая из дверей здания тройка японских солдат произвела выстрелы в нашу сторону и бросилась наутек. Рядом с собой услышал звук падения тела. Обернувшись, увидел распростертое на земле тело прапорщика Парамонова, в верхней части левого плеча расплывалось красное пятно. Вот незадача, стрельнул японец абы как и попал в прапорщика! Санитары унесли раненого Парамонова к врачу, теперь все зависит от его искусства. Прапорщик только-только начал понимать, что такое служба и на тебе, ранение.
Дважды приходилось помогать пехоте, выгонять японцев из укрепленных домов, не хотели эти желтолицые воины сдаваться.
Ближе к полудню городок Пхунтен был захвачен и очищен от японских солдат, в прямом смысле слова. Пленных не удалось захватить, похоже, наши солдаты по пути добивали раненых японцев, чтобы не возиться с ними. Лично не видел таких действий, но, предполагаю, что именно так и было. Подошедший прапорщик Митрохин сиял, как начищенный самовар, ему удалось выполнить приказ и не потерять ни одного человека. Он же доложил мне о потерях всей батареи. Убито пять канониров-подносчиков, раненых девять человек, один из них Архипыч. По словам Митрохина, старый вояка получил сквозное ранение в правую ногу выше колена, пуля прошла по касательной. Рана не опасная, но крови натекло много. Пехотный врач уже обработал рану Архипычу.
Собрав всех офицеров батареи, повел их осматривать результаты нашей стрельбы.
Японцы построили мощные укрепления: стены капониров доходили до полутора метров в толщину, а сверху имелось укрытие из трех накатов бревен, уплотненных землей и камнями. Как мне показалось, укрепления построены совсем недавно, бревна не потемнели, земля порядком не слежалась, им не более месяца. Несмотря на толщину стен, капониры имели существенный недостаток. Огневые позиции орудий не были разделены между собой стенками, просто все орудия размещались по общей галерее капонира. Вот это сыграло нам на руку. Удачное попадание снарядов в амбразуру, приводило к детонации находящихся рядом с вражеским орудием боеприпасов, и, как следствие, поражались соседние позиции. Всего я насчитал девять мест подрыва снарядов. Обследовав орудия противника, пришли к выводу, что к дальнейшему использованию они не пригодны, смогли снять только один целый прицел. От пулеметов остались только искореженные железки. Тяжело будет работать похоронной команде на этих позициях, везде разбросаны останки японских солдат и обрывки обмундирования.
Полковник Истомин приказал подготовить место для захоронения погибших русских солдат и офицеров. В общей сложности погибло двести девять человек. Мой знакомец штабс-капитан Корде в этом бою не пострадал.
Японскими солдатами занялись местные жители. Оказалось, они успели в начале нашей атаки попрятаться в подвалах и ямах. Сколько корейцев попало под наши снаряды – трудно сказать, мы не знали численность населения городка, а у японцев не спросишь, они все умерли.
Утром отправляли в тыл обоз раненых под прикрытием десятка казаков. Мой прапорщик Парамонов рыдал в прямом смысле слова. Сокрушался, что не смог быть полезным. Мне кажется, ему сейчас главное добраться до госпиталя, чтобы рана не воспалилась и не потерять руку. Архипыч ехать в госпиталь категорически отказался, не может он, видите ли, оставить батарейное хозяйство без присмотра.
Дважды на нашем пути попадались укрепленные городки, но там не было серьезных фортификаций, да и орудий Арисака тоже не было. К моему удивлению, в городке Юнь-Тень обнаружились на странных станках орудия, в которых мне с трудом удалось опознать морские французские пушки Густава Канэ, калибром в три дюйма, но в ужасном состоянии. Стволы были сильно расстреляны, нарезы почти стерлись, прицельные приспособления поломаны, механизмы вертикальной и горизонтальной наводки имели значительные люфты. Я удивляюсь, как из таких орудий можно стрелять, это очень опасно для жизни расчета. Снарядов к этим орудиям не наблюдалось, похоже, последние были выпущены по русским войскам.