На подходе к Сеулу в конце ноября наша группа соединилась с группой 140-го Зарайского пехотного полка, вернее сказать с тем, что от нее осталось. В наличии имелось шестьсот активных штыков, двести семьдесят раненых. Командир Зарайского пехотного полка погиб, его обязанности исполнял штабс-капитан Гомельский – единственный уцелевший старший офицер полка. В начале похода в состав группы входила полноценная вторая батарея первого дивизиона 35-й артиллерийской бригады. Сейчас же от батареи осталось три орудия, двадцать человек во главе с унтер-офицером. В живых казаков осталось четыре десятка. Получается, две третьих группы японцы уничтожили, а батарею – почти полностью.
На вечернем совещании полковник Истомин рассказал о трагедии, постигшей 140-й Зарайский пехотный полк.
Продвижение полка по намеченному маршруту было легким. Зарайцы только один раз столкнулись с организованным сопротивлением, а так пару выстрелов из пушек и поселок чист, неприятель оставлял населенные пункты без боя. Получилась не война, а настоящая прогулка, это сильно расслабило всю группу. Два дня назад в тридцати верстах от Сеула 140-й полк подошел к городку Туаньтунь и, как делали ранее, стали лагерем на виду у противника. Никто даже не подумал подготовить элементарные ограждения, о каких-либо оборонительных сооружениях и говорить не приходится. Хорошо хоть караулы выставили.
К утру японцы сориентировались моментально. Побудку русским войскам организовали вражеские артиллеристы, накрывая весь лагерь градом снарядом на протяжении часа. В лагере началась настоящая паника, никакого сопротивления противнику организовать не удалось. Русские солдаты бежали, бросая оружие и амуницию. Японцы не стали атаковать разгромленный лагерь. Они, взорвав орудия, построились в походную колону и отправились на побережье, где их ожидали несколько барж. Выяснить это удалось уцелевшим казакам.
Похоронив погибших, собрав неповрежденное вооружение и раненых, остатки 140-го полка выдвинулись к Сеулу, а по пути встретили нашу группу. Получается, из-за недальновидности и халатности командования группы погибло большое количество русских солдат, многие семьи получат извещения о смерти родных и близких. Офицеры, присутствовавшие на совещании, уходили мрачные. Штабс-капитана Гомельского полковник Истомин оставил в палатке для составления обстоятельного рапорта. Напишет Гомельский рапорт, а толку – мертвых солдат из могилы эта бумажка не поднимет.
На следующее утро полковник отправил к Сеулу несколько усиленных разъездов казаков, необходимо было прояснить обстановку и выявить позиции японцев.
Я провел с офицерами занятия по отражению внезапного нападения противника, при нахождении батареи на отдыхе и на марше. Затем, в составе батареи, отработали приемы занятия обороны. После трех часов тренировок что-то начало получаться.
В полдень возвратилась разведка с доброй вестью – Сеул занят русскими войсками. Командующий 3-й армией генерал Засулич приказал нашей группе выйти на окраину Сеула и стать лагерем. Такая информация обрадовала всех, не придется воевать, и это замечательно.
По прибытии к Сеулу, я отправился разыскивать свое непосредственное начальство. Выяснилось, что к столице Кореи вышли восемь полковых групп, остальные продолжили наступать в юго-восточном направлении. Мое начальство находится среди наступающих войск. Передовые русские части, вступавшие в Сеул, не встретили сопротивления противника, японцы к этому времени город покинули, эвакуировав войска.
Вернулся в расположение батареи.
Полковник Истомин извлек урок из разгрома 140-го пехотного полка. Лагерь группы представлял собой образец полевых укреплений полка. Отрыты окопы, построены блиндажи, оборудованы огневые позиции батареи, весь периметр обнесен рогатками. Караульная служба организована согласно уставу. Можем, когда припечет.
Потянулись однообразные дни. В боевых действиях мы участия не принимали, но и не отводили нас назад в Россию. Полковник Истомин тоже не владел информацией. Приказано ждать, вот мы и ждем чего-то. Помня наставление отца, я постоянно тренировал батарею, потому что солдат без работы обычно начинает искать приключения, а мне это не надо.
Пока маялись относительным бездельем наладилось поступление почты из России. Я получил письма от Любочки и родителей датированные началом октября, а потом как обрезало, никто не присылал письма, терялся в догадках. Я писал каждый день, отправляя свои сообщение при первой же возможности.