Стою я в огромной аудитории перед авторитетной комиссией из двадцати пяти генералов и полковников по стойке смирно. Нашел знакомое лицо генерал-лейтенанта Изварина, он мне даже слегка улыбнулся. Мне предстоит устно отвечать по многим предметам, например, основными являются: строевые уставы, артиллерия, фортификация, алгебра, геометрия. А вот предметы: военная администрация, политическая история, топографическое черчение, русский и иностранный язык, тоже обязательны к сдаче, и на них обращают не меньшее внимание. В принципе, багаж знаний у меня достаточен. Надеюсь, не ударю лицом в грязь, а вернее физиономией в пол. Даже если я не попаду в число слушателей, то могу вернуться в свою артиллерийскую бригаду.
Полковник Сташевский зачитал выдержки из протокола экзаменационной комиссии Амурского округа, рекомендовавшей меня к поступлению. Среди генералитета прокатился одобрительный гул, я заметил несколько благожелательных взглядов и кивков. Затем мне некогда было заниматься созерцанием, начались испытания. Я не оговорился, испытания в прямом смысле этого слова. Уже после первого десятка вопросов, я понял, что экзамены во Владивостоке больше походили на дружескую беседу за чашкой чая. Здесь же преподаватели Академии кандидата и его мозги выворачивали наизнанку, требуя правильного, полного и быстрого ответа на поставленные вопросы. Генерал-лейтенант Изварин меня просто засыпал вопросами по фортификации. В помощь ему подключился генерал-майор Мешков с вопросами по военной администрации и, естественно, поинтересовался любимыми «единорогами». Я подробно рассказал о конструкции этого орудия, о способах его выделки, типах боеприпасов к нему, и о тактических приемах применения данного вида артиллерийского вооружения. Мои ответы, похоже, понравились Мешкову – заметил на его лице довольную улыбку.
– Откуда у вас, поручик, такие познания о «единорогах»? – осведомился генерал-майор, – в Михайловском училище, которое вы изволили окончить, сей вид артиллерии не преподают.
– Я, ваше высокопревосходительство, из семьи потомственных артиллеристов, поэтому изучал развитие артиллерии нашего Отечества с помощью отца и самостоятельно.
– Похвально. У меня к вам больше вопросов нет.
– Ну, поскольку у генерал-майора Мешкова к кандидату вопросы иссякли, – сказал поднявшийся с места генерал-лейтенант, как я позже узнал, это был начальник Академии Михневич, – хочу высказать общее мнение комиссии. – Поручик Головко показал отличную подготовку и продемонстрировал отменные знания. Таким образом, поручик Головко успешно прошел испытания и подлежит зачислению в Николаевскую Академию генерального штаба в качестве слушателя. Приказ о вашем зачислении, поручик, будет зачитан после прохождения испытаний всеми кандидатами. Оставьте в строевой части адрес своего проживания в столице, вас известят о дне прибытия в Академию. Можете быть свободны.
– Так точно, – выдавил из себя эти два слова, так как меня откровенно переполняла радость.
Повернувшись через левое плечо, строевым шагом покинул аудиторию.
В коридоре достал свои карманные часы, подаренные мне отцом еще в первый год обучения в училище, и не поверил своим глазам. Меня пытали без малого два часа. Вот это да! Если всех так будут допрашивать, то продляться вступительные экзамены не меньше двух месяцев точно. Оставив в строевой части адрес особняка, я намеревался отправиться гулять по городу, надо было немного развеяться и успокоиться. Эмоции меня переполняли.
– Вас, поручик, можно поздравить? – услышал знакомый голос полковника Терехова, идущего ко мне на встречу в фойе первого этажа Академии. – Вижу ваше довольное лицо и делаю вывод: вы поступили.