В середине октября меня наконец-то нашли награды. В торжественной обстановке на общем построении Академии на плацу генерал-лейтенант Михневич зачитал приказы о моем награждении: мне вручили «Анну» III степени и «Станислава» III степени с мечами. Надо было видеть удивленные глаза моего однокашника Соснина, они были размером с блюдце. Он рассказывал о своих подвигах, и не отмечен наградами, а я молчал о службе, и удостоен боевых орденов. В компании с Вильчуром и Сосниным отметили мое награждение в ближайшем ресторане.
Помимо теоретических занятий у нас естественно были занятия в полевых условиях. Мы осуществляли верховые глазомерные съемки в окрестностях столицы. На местности отрабатывали решения тех или иных задач. Ориентировались на местности при помощи приборов и без таковых. Чертили от руки карты. С наступлением осени проводить занятия на природе стало не очень комфортно: слякоть, дождь с ветром. Вспомнились мне занятия на полигоне артиллерийского училища, сейчас хоть орудие таскать не доводится.
Часто писал письма домой, интересовался детьми. Им в ноябре исполнился год. Отправил посылку с подарками для малышей – в основном игрушки. Всякие кофточки и штанишки им покупали мои родители, я в размерах детской одежды не разбирался. Главное, что мои детки подрастали здоровыми.
Начальство Академии распорядилось предоставить слушателям отпуск на неделю в канун Рождества. Отлично, думал я, поеду, проведаю детей и родителей. Мои намерения, так и остались намерениями. Домой, в Шпреньгринштадт, я не попал, валялся в госпитале с ранением. Получил его не на поле брани, а почти рядом со своим домом. А дело было так.
Возвращался пешком из Академии около восьми часов вечера – решил развеяться, а то от занятий голова немного разболелась. Иду, дышу свежим воздухом. Погода замечательная, легкий морозец, мелкий снежок ложится на тротуар, и, самое главное, полное отсутствие ветра. Настроение нормальное, головная боль уже прошла.
Подходя к зданию полицейского участка, я заметил сани. Два человека, одетые в полушубки, вынимали из них ящики и укладывали под крыльцо. Может, я прошел бы мимо и не обратил внимания на этих людей. Но при свете фонаря заметил, что ящики имеют окраску, аналогичную окраске снарядных ящиков. Меня заинтересовало, зачем это снарядные ящики складывают под крыльцо полицейского участка, и притом эту работу выполняют гражданские лица. Я подошел и задал беспокоящий меня вопрос. Ответом мне был выстрел из нагана. Сразу же острой болью обожгло левое предплечье. Немного отпрянул назад. На полном инстинкте я начал действовать, так как понимал, что следующий выстрел может быть более точным. Сабля словно сама прыгнула мне в руку. Первым ударом я попал по руке стрелявшего в меня субъекта. Наган с кистью упал на тротуар, остро наточенная сабля не подвела. Человек от боли заорал на высокой ноте Я, продолжая движение, присел, чтобы уйти с линии возможного прицеливания, нанес колющий удар в область шеи второму, пытающемуся направить в мою сторону револьвер, извлеченный из недр одежды. Неожиданно, из-под крыльца, выскочил третий человек, с кинжалом устрашающих размеров и бросился на меня. Что его «ковырялка» против моей «Аннушки»!? Я без затей и со всей силы рубанул нападавшего человека по голове, глубоко вогнав его шапку в рубленую рану. Пока я размахивал саблей на звук выстрела и на крик выбежали из участка полицейские. Я им вкратце объяснил, что произошло, сильно удивив их рассказом. Потом я почувствовал, что с левого рукава шинели обильно течет кровь – похоже, мне пуля повредила какой-то крупный сосуд. Не хватало еще умереть от потери крови. Сказал об этом полицейским. Меня быстро загрузили в стоящие сани и отвезли в госпиталь.
В госпитале меня раздели до исподнего. Рубашку пришлось выбросить – она была сильно залита кровью. Уложили на операционный стол и дежурный врач приступил к осмотру.
– Вас, молодой человек, уже пользовал хороший хирург, – продолжая ощупывать руку вокруг раны, констатировал доктор. – Я сужу по тому, как качественно и ровно у вас ушита довольно длинная рана на торсе. Штопал не иначе немец, у них такая манера шитья. Больно было?
– Зашивал рану в полевых условиях русский армейский доктор. Но, по его словам, он проходил обучение в Германии. Тогда было больно, шили по живому, да и сейчас не сахар, жжет рану.