Любочка повернулась ко мне спиной и пошла по длинному и светлому коридору, ее образ стал постепенно таять.
«– Не уходи, пожалуйста, – кричал я во сне. – Поговори еще!».
Жена остановилась на мгновение, оглянулась, подарила свою неповторимую улыбку, и, помахав рукой, исчезла.
«Нет! – заорал я во все горло.»
– Да чего ты, милок, так кричишь? – услышал я обеспокоенный голос санитарки. – Сон плохой привиделся? На вот, испей водицы свяченой, помогает.
Я пил воду из чашки и непонимающе смотрел на немолодую санитарку.
– А что случилось? – спросил я женщину.
– Я когда заглянула к вам в палату, то заметила, как вы, мечетесь в постели, думала, вам худо стало от раны. Попробовала лоб. Холодный. А вы все стоните и говорите непонятно. Значит, снится вам что-то. Сходила за святой водой, немного покропила. Потом вы сильно закричали и проснулись. Глотните еще водицы, вам пользительно, все плохое и сон уйдет.
– Спасибо, уже все прошло и ушло безвозвратно.
– Ну-ну, ложитесь, до утра еще далеко, вам набираться сил надо.
Спокойная речь санитарки меня успокоила и убаюкала, я погрузился в глубокий сон, слава Богу, без сновидений.
Утром ко мне в гости прибыл неизвестный генерал-адъютант. Я к тому времени только закончил умываться, поэтому встретил визитера и сопровождающих его лиц, в госпитальном халате. Несмотря на такой вид, я принял стойку смирно.
– Полноте голубчик, не тянитесь, я понимаю, что вам сейчас нелегко, да еще я пришел незваным гостем, – пробасил генерал. – Разрешите отрекомендоваться, я до недавних пор пребывал в должности градоначальника Санкт-Петербурга, Дедюлин Владимир Александрович.
– Поручик Головко Станислав Владимирович, – был мой ответ генералу.
– Знаю-знаю, о вашем подвиге наслышан. Я не оговорился, именно о подвиге. Это же надо, вступить в схватку с вооруженными револьверами бандитами посредством сабли. Вступили вы, надо сказать знатно, нанеся террористам полное поражение. Борясь с ними, вы невольно спасли меня от погибели.
– Я не знал.
– Повелением императора Михаила I я на прошлой неделе назначен начальником Отдельного корпуса жандармов, а в полицейском участке оказался, знакомя своего преемника с городским хозяйством. Благодаря вашим усилиям, мы оба остались живы и здоровы. О вас доложено императору и он распорядился представить вас к награде. Теперь это уже моя забота. Мы еще о вас в газете пропечатаем.
– Ваше высокопревосходительство, не надо в газету. Я лицо не публичное, мне излишняя известность не нужна.
– Да-да, понимаю, вы слушатель Николаевской Академии, не хотите афишировать свой подвиг, как говорится, скромность – не порок. А знаете, мы с вами однокашники. Двадцать пять лет тому назад я тоже окончил Николаевскую академию генерального штаба, штаб-ротмистра удостоился.
– До таких высот я еще не дорос. У меня семейная традиция быть артиллеристом.
– Как я понял, вы неплохой артиллерист, раз вас отметили наградами за участие в войне с Японией. Но и в столице вы не спасовали, дай вам Бог здоровья. Хочу сказать, что по любым вопросам вы можете обращаться ко мне лично, запросто. Фамилию своего спасителя я никогда не забуду и детям накажу. За сим прошу прощения, вынужден вас оставить, дела службы, знаете ли.
Генерал пожал мне руку и вышел. Бывший в свите генерала ротмистр Снегирев, жестами показал мне, что через некоторое время нанесет мне визит. Час от часу не легче, неужели еще не все выяснил? Я, что знал и видел, сообщил Павлу Ивановичу при первой встрече.
Снегирев появился в моей палате с огромной корзиной съестного и бутылкой французского вина «Совиньон Блан» 1900 года. Посидели, пообщались в спокойной обстановке, отдали должное вкусному вину. От ротмистра узнал о наличии в городском управлении корпуса жандармов хорошего стрелкового тира, куда можно прийти и поупражняться в стрельбе из револьвера. Павел Иванович обещался внести меня в списки стрелков. В принципе, день завершился хорошо.
На прощание Павел Иванович сообщил мне, что убиенный мной Бронштейн состоял в руководстве РСДРП(б), и руководству этой партии доподлинно известно, кто виновник гибели Лейбы Давыдовича. Снегирев рекомендовал мне быть осмотрительным на улице и пополнить свой арсенал чем-то посущественней сабли. В тот момент я не представлял, насколько оказался прав Снегирев.