— Тогда пойдем на хитрость. Переоденем наших солдат во французскую форму, примерно, тысячи две, зря, что ли её везём с собой. Под видом пехотного полка проникнем в город. А потом, применив все наше мастерство и умения, попробуем разогнать гарнизон. Постараемся удержать открытыми ворота города, до подхода основных наших сил.
— Складно сказал. Я так понимаю, полк этот в Лион ты поведёшь?
— Французский я знаю в совершенстве. У пленных набрался разных жаргонных слов. Плюс офицеров из Тулона, я основательно поспрашивал, прояснил для себя, кто может служить в гарнизонах внутри страны. Прежде чем отправляться в город, пошлю разведку, пусть соберут максимум информации. Многие наши казаки, уже неплохо понимают по-французски.
— Рискованно. А вдруг раскроют тебя, и войск в городе больше твоего полка будет?
— Пока разведка не даст мне полную информацию, никаких действий, предпринимать, не намерен.
Хочу вам сказать, в беседе с генералом Дюгомье я узнал, что он, будучи молодым капитаном, участвовал в сражении за город Лион летом 1793 года. Командовал осадой Лиона генерал Келлерман. Гарнизон Лиона, около десяти тысяч человек, почти два месяца отбивался от регулярных войск, умело используя водные препятствия — реки Сону, Рону и сеть редутов вокруг форта Сен-Фуа. Но силы были изначально неравны. Ближе к осени, войска взяли город.
По приказу комиссаров Конвента, многие тысячи горожан были расстреляны и гильотинированы. Крепостные стены и другие оборонительные сооружения разбиты. Фасады зданий, расположенных на центральной площади Белькур, также подверглись варварскому разрушению. Жители окрестных деревень, натерпелись, их массово пустили под нож.
По словам Дюгомье, промышленники и торговцы разорились. Городу запрещалось иметь городскую стражу, более двухсот человек. В городе вспыхнули эпидемии, унёсшие жизни более половины жителей. Лион перестал существовать, как крупный промышленный и торговый центр. Ближе ста вёрст к Лиону, люди опасались селиться.
После революционных погромов и разрушений город оживал очень медленно. С приходом к власти Бонапарта, в Лионе начали понемногу восстанавливать производство и приводить в порядок улицы и площади. Но ведение Францией постоянных войн, вытягивает из города значительные денежные средства. Даже традиционные ярмарки, проводимые дважды в год, не приносят Лиону существенного дохода, в них не участвуют соседние государства.
— Как ты все запомнил?
— Память хорошая, в кадетском корпусе она меня выручала, да и в последующем тоже. Я же начальник штаба, должность обязывает запоминать многое.
Через пару дней вернулась разведка, и привезла отменный подарок. Этим подарком был, прапорщик Терентьев Игнат Михайлович, русский, житель Лиона. Терентьев попал в плен к французам в Швейцарии, он тогда состоял в войсках генерала Римского-Корсакова. Во второй день сражения под Цюрихом, прапорщик был ранен в ногу. Его, истекающего кровью, подобрали французские солдаты. Долго лечился, и скитался по разным городам. Окончательно излечиться не удалось, осталась хромота. В городе Осер, познакомился с молодой француженкой из Лиона, с которой вступил в брак, под чужим именем. Обзавёлся двумя детьми. Сейчас семья Терентьева владеет тремя лавками, живут не бедно. Собственно Игнат Михайлович сам напросился к нам в гости.
— Вы можете презирать меня, ваше высокопревосходительство, я стерплю, — сказал Терентьев глядя в лицо Багратиону. — Но я хочу сказать вам, что офицерской чести я не уронил. В плен попал полумёртвым Как выжил? Об этом один Господь знает. Постепенно здесь прижился, обрёл семью. Дома у меня перспективы, сами понимаете какие. Служить я не способен по состоянию здоровья. Найти себе партию с деньгами, маловероятно из-за худородности нашей фамилии. Вот я и решил, не искать добра от добра. Постепенно приобрёл в городе вес. В префектуре к моему слову прислушиваются. Понимаю, что вы пришли на земли Франции для взыскания обид, нанесённых России Бонапартом. И это справедливо. Но Лион и его жители всегда выступали против властей, за, что жестоко поплатились не раз. И сейчас настроения чиновников в префектуре антинаполеоновские. Горожане и селяне, мирные люди, они не заслужили быть вновь разорёнными.
— Игнат Михайлович, тебя никто и ни в чем не обвиняет, ни упрекает, и презирать не собирается, — спокойно ответил фельдмаршал. — Случилось тебе попасть в плен, да еще раненому, каждый мог испить подобную горестную чашу. Выжил, и молодец. О городе и о своих близких родственниках печёшься?
— В основном о детях и жене, а также о городе. Я когда приехал в Лион, то он лежал в руинах, после нашествие якобинских войск. Постепенно отстраивались и налаживали жизнь. Несколько лет назад только начали жить более менее стабильно. Налогами, правда, со всех сторон обложили. Тяжко. А если сейчас ваши войска захватят и разрушат город, то вновь подняться с колен, люди и через пятьдесят лет не смогут.
— Извини Игнат Михайлович, а кто тебе сказал, что мы хотим Лион захватить?
— Казаки, не зря крутились по округе. Подходы к городу высматривали, я военную науку не забыл. Только воевать в городе не с кем. Гарнизона нет. Пушек нет. Помня бунтарское прошлое горожан, центральные власти опасаются вооружать лионцев. Мирный торговый город Лион, не представляет опасности для ваших войск.
— Иными словами, ты сам, или с подачи правителей города, хочешь с нами договориться?
— Предлагать вам деньги, я думаю, будет излишним. А вот хорошее сукно и шёлк, можем поставить.
— Прапорщик, зачем нам шёлк?
— Продадите в других странах, с выгодой.
— Игнат Михайлович, — вступил я в беседу, — нас больше интересует продовольствие, и желательно длительного хранения.
— О, с этим проблем не будет совершенно. В городе есть армейские склады, куда свозится провиант. Смею заверить, там скопилось такое множество всего, что хватит прокормить огромную армию, примерно полгода. Просто последние два месяца из Парижа транспорты не приходили.
— Тогда Игнат Михайлович, обсудите с генералом Головко, сколько и чего надобно, — молвил Багратион. — Возы с продовольствием отведите от города, мы их заберём Надеюсь, власти Лиона согласятся с вашими доводами. Неплохо было бы присовокупить к продовольствию некоторое количество фуража.
— Не сомневайтесь, все будет. Только любимой вами гречихи не ищите, здесь её не выращивают, не понимают французы её ценности и вкусовых качеств.
Трое суток лионцы готовили обозы. Мы не торопили, главное, чтобы провизии было в достатке, нам предстоял дальний поход.
Армию мы разделили на пять корпусов. Каждому разработали оптимальный маршрут. Планировалось городки, имеющие гарнизоны, после тщательной разведки обстреливать зажигательными и осколочными минами и снарядами. Обстрелы производить исключительно в ночное время, чтобы основные силы корпусов успевали обойти стороной эти населённые пункты. На случай встречи с превосходящими силами французов, корпуса должны уклоняться от прямых столкновений, прикрываясь арьергардами, отправляя гонцов к соседним корпусам за подмогой. Потом, общими усилиями французов уничтожать.
Наш корпус был самым крупным. Мы забрали себе всех раненых и больных солдат, а также пленных французских офицеров.
Продвижение по территории Франции, значительно сложнее, нежели в России. И леса пожиже и народец чужой. Не скажу, что население деревень оказывало нам сопротивление, но дружелюбием точно не отличалось.
Тридцать два дня пробирались к окраинам Парижа. Разорили два десятка городков и гарнизонами, пять городков сожгли полностью, там скопилось большое количество войск и вооружения. Оставлять такие силы в тылу опасались. Жестоко, но ничего не попишешь, война.
Неделю, на северо-востоке от Парижа, ожидали прибытия остальных корпусов, ведь место сбора оговорено заранее. Дольше всех добирался корпус генерала Матвеева, он был удалён на запад дальше всех. Вот ему пришлось не сладко. Проходил места, где французские гарнизоны состояли из обстрелянных воинов, находящихся на излечении, или ожидавших отправки в действующую армию. Застать врасплох не всегда получалось. Единожды у городка Вьен случилось небольшое сражение. Войска Матвеева за счёт лучшего вооружения одержали верх, но и потери тоже понесли не малые.