Он решил вернуться домой, чтобы не нарваться на неприятности. Рейнлан-то, пользуясь своим статусом в Аду, могла избежать наказания за что угодно. В этом смысле быть темным, конечно, выгодно, потому что конфликт земного с адским измерением еще ни к чему хорошему для земного не приводил. Но девушке не приходилось слишком обольщаться по этому поводу, потому что примером проявления иных свойств Тьмы являлся ее любимый Лохматый.
Макс лежал на холодном каменном полу, раскинув на всю камеру черные в пятнах крылья, и пытался не смыкать глаз, крепко сжав зубы. Лучи света полосками проникали туда через небольшое окно наверху. Он услышал шаги охраны и Рейнлан задолго до того, как они приблизились к двери камеры. Макс тут же вскочил и напрягся. Когда дверь открылась, внутрь зашла Рейнлан и радостно махнула своими красными волосами.
– Выгоните ее… – пробормотал Макс.
– Что, Лохматый? – улыбаясь, переспросила девушка.
– ВЫГОНИТЕ ЕЕ!!!!!! – он ринулся к двери и стал, что есть мочи, биться в нее, не переставая кричать, – Я убью себя, если ты не уйдешь!!!
Рейнлан обхватила его сзади и постаралась, как можно сильнее прижать, к себе. Он несколько раз попытался вырваться. Она ощутила глубокие свежие шрамы, еще источающие кровь, на его теле. Вскоре он успокоился и резко обмяк в ее руках. Она отпустила, Макс поковылял к кушетке, испачканной кровью и рвотой, и сел на пол рядом с ней, поджав по себя ноги. Он тяжело дышал и таращил глаза в пол, дрожа всем телом.
– Сколько ты уже не спишь? – не сразу начала Рейнлан, – Думаешь, она до тебя доберется тут?
– Рейнлан... – хрипло зашептал Хвост, – Она в моей голове... в моем сознании... Если я усну, это конец. Я не сдамся. Я не буду спать.
– Если хочешь, поспи, а я пока побуду рядом и, если что, отгоню ее, – она села рядом.
– Да... Я очень хочу спать, Рейнлан... Так хорошо что ты пришла... – он лег на ее колени и сразу отрубился.
На этот раз все произошло очень быстро. Снова эти дикие крики, активация дьявольского начала Рейнлан, выброс чакры Мешер в сердце Макса. Он откатился по полу и стал извиваться в диких метаниях, визжать и рвать себя когтями. На его руках и груди уже не осталось живого места. Он бился об стены и испускал невероятное количество то своей красной, то темной чакры.
А потом вдруг резко наступила тишина. Он замер, лежа в противоположном углу, и не было слышно больше ни звука. Рейнлан кинулась к нему и развернула к себе.
– Максим!
– Я жив… – проговорил он, не глядя на нее.
– Но ведь в следующий раз она тебя точно сожрет!
– Я буду держаться до конца... Все равно, осталось не долго…
– Как, Макс?! – она вцепилась в его плечи.
– Ты еще не поняла?.. Рано или поздно это произойдет…
Ее сердце забилось с бешеной скоростью, дыхание замерло, а глаза наполнило оцепенение.
– Я говорил тебе, что не могу держаться... Но я держался... Теперь все... Скоро я потеряю сознание и тогда все...
***
Воспоминания Юрия: Однажды, когда я еще жил в Тапочкино, в наш виноградный сад забралась девчонка Кеаго. Пока никто ее не заметил, я помог ей надрать ягод и убежать. Она позволила мне пойти с ней, но только чтобы я нес собственный виноград до ее дома, потому что мы взяли его очень много. Так я первый раз попал в их пещеры. У меня с ее братом произошла стычка, и в тот же день я узнал, что такое их чакра и их яд… Я вернулся домой на следующий день, а отец решил, что я пьян, потому что я еле держался на ногах, еще не отойдя от действия яда. Он избил меня (такое случалось…) и отправил такого в Академию, где мне тоже досталось. Не мог же я сказать, что был в пещере Кеаго – меня бы тут же отправили на допрос. С тех пор в деревне у меня начались проблемы. И раньше-то меня не жаловали, но как-то все улаживалось, потому что я из «хорошего клана». Я стал частым гостем у Кеаго (вернее у воровки винограда Лесабры), а некоторые из них превратились в мою стаю. Как-то я вернулся домой страшно накурившийся – на земле Кеаго растет лучшая дурь-трава. Отец попытался избить меня, как в детстве, но я достал найшу и прикончил его. Он, конечно, сопротивлялся, он был сильным воином; мы тогда разнесли полдома. Мать и брат отвернулись от меня после этого, Комохо содрал много денег в качестве штрафа. Они еще и настояли на том, чтобы я остался в деревне, – наверное, они побоялись, что я был бы слишком сильным ара. Но с тех пор я приходил в пещеру Кеаго, как домой. Когда я убил Олега… какая же глупость вышла, ведь мы были просто молодыми идиотами, в руках которых оказалось слишком много силы… После этого боя я даже хотел навсегда остаться с ними, но моя любимая Лесабра умерла в родах, а они обвинили в этом меня и наложили на мою душу проклятие бога Дождя. Кеаго пообещали, что, если я встречусь им еще раз, то я стану жертвой их божка (это они уже пытались сделать…) Тех ребят из Кеаго, что общались со мной, тоже не жаловали, после смерти моей Волчицы, и многие из них ушли в Западное Ханство. Слышал, они там хорошо устроились и даже иногда сотрудничают с Ханом…
– Кто пришел! Юра! – с улыбкой встретил его сектант по кличке Кость, когда тот вошел во дворец Комохо одной из западных деревень сихэ.
Основал это Ханства ксэ высшего ранга из клана Собачников, который когда-то давно боролся за проведение мирной политики относительно Кеаго и прекращение древней вражды. На этой почве он вступил в конфликт с главой семейства Най, испокон веков правящего в первом Ханстве. Тогда Собачник отрекся от своего господина и увел за собой часть крестьян и всех сектантов, заключив с ними договор о ненападении на мирных жителей. Пока он был жив, договор соблюдался, но после его смерти Кеаго снова обнаглели, когда новым Ханом стал их Кнес. Часть из них перекочевали обратно в первое Ханство и продолжили беспределить там. Но другой части пришлось организоваться в списанную у Наев систему, чтобы сохранять независимость. Единственной существенной разницей была провозглашенная там «военная демократия» – власть не передавалась по наследству, а несчастным крестьянам, ушедшим тогда за лучшей жизнью, не давали никаких поблажек и не выпускали за пределы нового Ханства. Хан, разумеется, не был светлым, да и называли его чаще Кнесом.
Юра и Кость без проблем убили старого Хана, уже отвыкшего от настоящих схваток, да и заскучавшая без кровопролитий охрана не очень-то возражала. Они объявили центральной деревне об установлении боевой готовности, чем вызвали бурные овации Кеаго. Теперь Юра собирался повести свое войско на Ханство, где правила мать Нацхи.
Кость привел вымотанного дорогой и боем Юру к себе домой. Рыжий красавец развалился на укрытой волчьей шкурой широкой лавке, заложив руки за голову.
– Я ожидал, что ты вернешься, – покивал сам себе хозяин дома, разводя костер.
Юра лишь усмехнулся.
– Ты помнишь, какой ты был, когда твой сын только появился на свет? Дикий бунтарь… Дурь-траву курил за пятерых, когда Лесабра умерла. Но если кто-то притрагивался к нему, ты мигом приходил в себя, – Кость усмехнулся.
Воспоминания Кости: Юра подорвался со своей лежанки, как только я взял мальчишку на руки, моя волчица настороженно повела ухом. «Он еще совсем маленький, но какая же сила в его глазах! Тяжелый. И клыки у него какие! – говорю я другу, – Он точно наш будущий Кнес!» Юра подходит, долго смотрит на сына и говорит: «А у вас всех клыки сразу же растут?» / «В том-то и дело, что только у чистой линии клана. У всяких пришлых братьев может вообще не быть клыков. У меня вот только к девяти появились – это так, средненько», – отвечаю. Лесабра была из сильной семьи и владела невероятной чакрой Воды. «Значит, он станет сумасшедшим сектантом, когда вырастет?!» – возмутился Юра. Я чувствовал, что он еще не отошел от дурь-травы. «Или великим человеком, который спасет нас, – философски вздохнул я, – Ай, шенад! Он куснул меня» / «Нет уж, я его не оставлю вам!» – серьезно ответил Белоклыков, все же он был сихэ. Я сделал вид, что не услышал этих слов: «И улыбается так, сразу видно, чей сын», – и положил мальчика рядом с волчицей, погладил и его и зверя. «Голова так болит, как будто я умираю», – пожаловался он. «Иди сюда, бедолага», – я положил руки на виски и начал посылать чакру. «Что ты возишься со мной, Кость? Я, все равно, убью себя…» – вдруг выдал он. Я рассмеялся: «С кем же я тогда буду курить и бесить девок?» Но Юра не успел ничего ответить, потому что в пещеру вошел Кнес. Моя волчица напряглась, закрывая ребенка. «Ты, сихэ, проваливай отсюда, я уже предупреждал тебя!» / «Ты действительно думаешь, что это я виноват в смерти твоей сестры? Я люблю ее!» – закричал Юра. «Я не хочу ничего слышать. Уходи». Юра молча подошел к волчице, чтобы забрать сына. «Ребенка оставь, собака. Судя по всему, в нем заточен сильный демон. Или что ты с ним сделал, если при рождении он выбросил такую чакру, что Лесабра не вынесла ожогов?!» / «Нет», – отрезал Юра. Тогда начался бой. Я сразу понял, что дерутся насмерть, и приказал своей волчице вцепиться в Кнеса, он был очень силен, и Юра в таком состоянии мог не справиться. «Кость!!! – заорал Юра, – не вмешивайся, не порть себе жизнь!!!» / «Тварь, ты что делаешь? – прошипел Кнес, – Какого шенада ты с ним продолжаешь якшаться?!» Он приказал моей волчице отпустить его, но я не позволял. Он был сильнее меня, но зверь не хотел подчиняться ему – бедной девочке разорвало мозг от такого напора чакры. «Кость, уйди!!!» – кричал Юра. Кнес оттолкнул от себя тело волчицы, мозг потек через ее уши… И все это на глазах мальчишки… И тут Юра бросился на него и крикнул мне: «Забери Игоря!» – он первый раз назвал его имя. Я обратился в волка, взял его в пасть и побежал, за мной погнались другие братья. Не знаю как, но Юра тогда убил Кнеса.