«Наверное, ему совсем снесло крышу», – подумала Анкс и спросила, как психиатр:
– Рейнлан нравится видеть, как ты страдаешь?
Макс слабо улыбнулся.
– Она просто верит, что из этого есть выход... Правда, я не знаю, где…
– Выход куда?! Мы темные!
«А все-таки он такой же симпатичный, как раньше, – думала Анкс, – И силы в глазах не убавилось, несмотря на потасканный вид».
Макс снова прокашлялся и сплюнул на пол густой кровью.
– Пошли, нас не так поймут... – прохрипел он и встал, – А вообще, не подходила бы близко… Заразишься...
– У тебя что-то с легкими? – выходя за ним в зал, спросила Рубрус.
Макс ничего не ответил. Он заметил давящий взгляд Рейнлан в сторону Анкс. Она понимала, что Максим все еще нравится ей, что для нее это важно.
– Давай вернемся… Я чувствую, долго не протяну…
– Давай, – напряженно ответила Рейнлан.
– Не волнуйся, я... – но он опять склонился над столом в приступе и забрызгал его кровью, заслонив лицо влажными от пота волосами, – Рейнлан...
– Пойдем скорее! – Рейнлан приподняла его и, позволив опереться на себя, перенесла обратно в камеру.
Анкс была шокирована таким внезапным исчезновением.
Максим упал на каменный пол и закричал, извиваясь от боли.
– Рейнлан!!! Пожалуйста, уходи!!!
– Ты уверен?! – нервно прокричала она.
– ПРОШУ, УХОДИ!!! – рычал он.
– Тебе это нужно?
– ДА!!! Я опасен для тебя… Она все равно затянет твою душу… Изнутри меня!!! ОНА ВСЕГДА ЗДЕСЬ!!! УХОДИ!!!
– Ты ничем для меня не опасен. Скорее ты навредишь себе, – тихо проговорила она, направилась к двери.
Уже когда дверь закрывалась, он не выдержал и бросился на нее, но врезался в холодную сталь. Ксэ-смотритель покачал головой. Сегодня в этом блоке была смена Павла. За счет чакры смотрителей поддерживалась прочность тюремных стен.
– Что, снова началось? – без вопроса спросил он.
– Да. Тебе страшновато? Я подежурю за тебя, даю слово! – Рейнлан говорила серьезно и взволнованно.
– Нет, что ты, – ухмыльнулся Павел и, видя серьезность ситуации, начал впускать чакру в специальную печать на столе, – Иди, разберусь.
– Нет, я останусь тут. Хочешь чего-нибудь съесть? Я принесу!
– Ты чего? – ксэ удивился такому настроению бывшей ученицы, – Иди лучше, он сейчас совсем взбесится. Тут такое творится, когда тебя нет, еле справляемся. Иногда впятером держим.
– Так вот, я и помогу! На самом деле сил у меня много!
– Ну, давай, если так хочешь, – он уступил ей печать.
– Проще простого! Я бы смогла всю вашу тюрьму охранять!
Впустив дьявольскую чакру в печать, она ощутила безумно мощные импульсы Тьмы. Конечно, она справлялась с ними, но картина действительности представилась ей в еще более мрачном свете. Она яркой вспышкой выбросила в печать чакру и продолжила равномерный поток. Ксэ отпрянул, увидев и ощутив багровое пламя дьявольской энергии.
– Что это?
– Это… хех… дьявольская чакра…
– Вот она какая... Да, пожалуй, сил у тебя бы хватило надолго, – Павел напрягся.
В камерах начали кричать и стучать в двери другие заключенные.
– Чего это они? – спросила Рейнлан.
– Ты их душишь своей силой. А этот твой демон и так порядком всем надоел…
Она тут же отпрянула от печати, Павел вернулся на свое место.
– Кто вы вообще такие? Рейнлан, во что ты влезла?
– А ты еще не понял?
– Ну, да, понял, – проговорил он, смотря в дьявольские глаза, – Это так у всех?
– Нет, только у меня. Красивые? – улыбнулась она.
– Я вовсе не о твоих глазах, – чуть смутился Павел, – Я о «побочном эффекте», – он кивнул в сторону камеры Макса.
– Нет так только у него… На сегодня почти все, я чувствую, он скоро потеряет сознание, да и Мешер требуется отдых. Это его маска, она его изводит. Хочет, чтобы он убивал для нее людей, – она помотала головой и гордо добавила: – Ей от Макса тоже достается!
– Сильный парень… Он не позволяет приближаться к себе и отказывается от пищи.
– Не волнуйтесь это не из-за неуважения к вам, – с некоторым сарказмом произнесла Рейнлан.
Она услышала, что в камере наступило затишье. Затем послышался шум воды. Макс сунул разбитый висок под струю воды.
– Теперь все должно быть в порядке. Какое-то время… Ты тут давно дежуришь? Как не приду, только тебя и вижу.
– Я почти всегда пост беру, хоть поговорить есть с кем. А ты-то почему к нему приходишь? Разве Дьяволам не подобает быть холодными и бесчувственными?
Рейнлан рассмеялась.
***
Ближе к ночи Павел пришел домой. Все было, как обычно: опавшая листва, чуть припорошенная снежком (у нас много снега никогда не выпадает, если, конечно, Кеаго не нашаманят чего-нибудь); его небольшой дом неподалеку от места службы; тихий скрип двери. Несмотря на то, что жил он действительно один, дома у него было уютно, тепло (только вот, еды маловато). Из прихожей просматривалась кухня и единственная комната. Около холодильника на двух лапах стояла огромных размеров ящерица и пила молоко... Не как обычно.
– Шенад. Я только вечером разговаривал с Дьяволом, а теперь в моем доме Демон… – Павел не был шокирован и не паниковал.
– Есть еще? – чуть хрипловатым, но явно женским голосом спросил ящер, отодвигая опустошенный кувшин.
– Нет. Но я могу сходить, – он хотел решить вопрос мирно.
– Куда ты пойдешь? Коров обычно рано утром доят. Мне остатков не нужно.
– Ты была человеком? – понял он.
– Я и сейчас человек, – ящер осмотрел свое серо-зеленое чешуйчатое тело, золотистый живот и изогнутый хвост, – Ладно, завтра сходишь за молоком. Ты же пойдешь?
– Теперь точно пойду… – вздохнул он и стал разоружаться.
– Если ты не собирался, я тебя не заставляю.
– Ты только не забирайся больше ни к кому, тебя не все так радушно встретят. Вдруг начнется бой. Это же ты недавно разрушила пол-Тапочкино?
– Только половину? Маловато им, – Демон подполз ближе.
– Откуда такая ненависть? Ты оттуда? – Павел спокойно прошел в комнату и сел на диван.
– Ну да. Так что сегодня на ужин? – ящер последовал за ним.
– Ты можешь сама об этом позаботиться, – предложил ксэ.
– Я? Это ты хозяин, а я твой гость!
– Вовремя ты вспомнила о правилах приличия.
Демон ухмыльнулся и быстро уполз прочь. Павел подумал, что она больше не вернется. Но через несколько часов, когда ксэ сидел за изучением новой печати, она вернулась, волоча за собой тушу косули.
– Ты что?! – он подорвался с места, – Ты так ползла через всю деревню?! Тебя никто не заметил?!
– Нет, что ты! – ящер засмеялся, – Я переместилась через Ад.
Они занялись мясом. Была уже поздняя ночь, но они ловко управлялись с тушей, и уже через полчаса шкура животного висела у камина, а мясо коптилось над пламенем. Они немного посидели рядом, смотря на огонь, но, когда Паша потянулся, чтобы перевернуть шампур, ящер неожиданно уменьшился и влез прямо в камин. Ксэ не успел ничего сделать и только отпрянул, догадавшись, что его гостем стала настоящая саламандра. Она начала сбрасывать старую кожу, обнажая алмазно-блестящую чешую. Вы скажите, что саламандры выглядят не совсем так? А вы что видели настоящих саламандр? Это вас кто-то обманул! Те саламандры, которых вы считаете саламандрами на самом деле вовсе не саламандры. А те, которые в огне не горят, именно вот такие они и есть. Если какая-нибудь ящерица скажет вам, что она саламандра – киньте ее в огонь. Если она врет, она за это и сгорит, а если нет, то будет весело посмотреть, как у нее постепенно становится алмазной чешуя.
Завершив ритуал, ящер вылез обратно, снова став прежнего цвета, но еще не окончательно лишившись яркого блеска.
– Очень красиво, – сказал Паша, – А как тебя зовут, или как мне тебя называть? Я Павел.
– Что ж, Паша, хорошо. Меня зовут Алина.
Она приняла человеческое обличие. Перед ним оказалась девушка с неровно обстриженными пепельными волосами, глазами ящера и ящериной же левой рукой, от плеча до кончиков пальцев покрытой чешуей. Черты ее лица были выразительными, но не слишком изящными. Особенно долго Павел разглядывал ее глаза, но не только из-за вертикального зрачка и необычного ярко-зеленого цвета. Это были слепые глаза; ведь демонические слезы лишили Алину зрения. Любой другой постарался бы поскорее отвернуться. Мир этих глаз – старый, заброшенный дом, где не горит камин, а окна и двери наглухо заколочены. Пугало то, что в этом доме поселилась Тьма. Но Павел продолжал смотреть.