— Но хуже того — кинофестивали. Это самое безвкусное, что можно себе представить. — Дональд Глэдстоун допил стакан и подозвал официантку. — Все крутится вокруг денег. Критики разносят в клочья лучшие фильмы и талантливейших исполнителей, любопытные зеваки совершенно бестактно таращат глаза на артистов и режиссеров, а фотографы и журналисты ведут себя гнусно и вульгарно. — Он в третий раз поднял руку, пытаясь подозвать официантку, но крошка не обращала на него ни малейшего внимания. — Эту официантку стоило бы просто расстрелять — маленькая, незаметная, да к тому же и ленивая. Слишком много для такого тщедушного тельца!
Джильда улыбнулась.
— Берегитесь! Это не официантка, а Таня, наша машинистка из сценарного отдела!
— Неужели они не могли найти себе мордашку посимпатичнее? — Дональд скривился, словно в рот ему попал добрый кусок жгучего перца.
— Если верить даже малой толике сплетен вокруг ее имени, то Таня спит с самыми привлекательными мужчинами, которых только можно себе вообразить!
Прежде чем ошарашенный Дональд успел ответить, Джильда исчезла в толпе журналистов и, поприветствовав тех из них, кого знала лично, подошла к Фреду Альканту. Этот репортер успел изрядно опустошить бар и теперь на расстоянии благоухал виски. Несмотря на это, Джильда дружески ему улыбнулась. Нельзя злить прессу, не важно, как и чем от нее пахнет!
— Между прочим, я пишу пьесу… — Альканта наклонился к Джильде. Его густое дыхание можно было смело закусывать. Она поняла, что еще пара вдохов, и она попросту опьянеет. — Это трехактная пьеса, в которой должны быть заняты три актрисы. Я мечтаю о Барбаре Стрейзанд, Элизабет Тейлор и Софи Лорен. Но мечты так редко претворяются в жизнь.
— Ну не скажите, Фред! Шеридан Уорд — настоящая мечта для роли Винсента. — Джильда аккуратно освободилась из объятий Альканты и проскользнула между столами на безопасное расстояние.
— Я должна сидеть рядом с Алькантой. — Толстая журналистка с негодованием смотрела на карточку с номером столика, где ей предстояло сидеть. — Этот тип ест, как свинья!
— Да он и выглядит как настоящая свинья! — заметила на это ее коллега, яркая брюнетка.
Но вот явился ОН. Сошел с небес. Явилась ЗВЕЗДА!
Шеридан, излучая свою тысячеваттную улыбку, раскланивался во все стороны. В считанные секунды его осадили журналистки, стремясь сразу взять интервью. Глаза репортерш — независимо от того, хорошо или плохо они видели? — оказались прикованными к Шеридану и при этом лихорадочно блестели. Ну разве мог он не насладиться таким поворотом дела?
Однако за всяким наслаждением непременно и очень скоро следуют раскаяние и отрезвление. В толпу ворвалась разъяренная Джильда и, схватив Шеридана за руку, вытащила его из круга восторженных журналисток.
— Однако… — Шеридан с деланным возмущением пытался освободиться из мертвой хватки Джильды. Ну и силища у этой бабы! Какова!
— А ну, марш в тот угол! — Сильным ударом Джильда направила Шеридана туда, где толпились журналисты-мужчины.
Ему было очень приятно сознавать, что Джильда буйствует под влиянием чистой ревности, а она с сожалением поняла, что обещание ограничить отношения с Шериданом чисто профессиональными рамками было легче дать, чем выполнить. Как только этому несносному мерзавцу удается излучать каждой клеткой неотразимую сексуальность?
Взбешенная Джильда резко повернулась и налетела на внушительный бюст женщины в очках с толстыми линзами. Блокнот и карандаш изобличали в даме журналистку.
— Тише, детка, тише! — Дама в очках остановила Джильду. — Вы идете в правильном направлении — столы накрыты там, хотя лично я, прежде чем отправиться на званый обед, иду в ресторан, потому что каждый раз, когда я прихожу, оказывается, что есть нечего. Либо бастует персонал, либо плита испускает дух, либо мать хозяйки вечера, выпив аперитив, падает замертво с кресла. — Она окинула орлиным взором холодные и горячие закуски. — Либо столы обрушиваются под тяжестью блюд, что сейчас и произойдет.
Джильда посмотрела на качающиеся и трещащие под напором множества людей столы, на звенящую посуду и ужаснулась. Как бы все это не стало дурным предзнаменованием.
Так оно и случилось. Последующие дни принесли одни неприятности, и это еще мягко сказано. Во время съемок в Риверсайде половина квартиры, где работала группа, взлетела на воздух.
Отношения между Джильдой и Шериданом — взрывоопасная смесь любовного напряжения и неприязни — приняли угрожающую форму. Вот-вот между ними должно было произойти короткое замыкание. И искры наконец посыпались…