Если у кого и существует более эффективная система распространения неофициальной информации, чем у шоферов и личных секретарей, так это у постоянных заместителей. У членов кабинета такой системы, естественно, нет и быть не может. Они крайне редко бывают дружны между собой и мало что друг о друге знают, встречаются только на заседаниях кабинета или в лобби для голосования[57].
Взбучка, полагаю, может значительно ухудшить шансы сэра Хамфри на назначение секретарем кабинета после ухода на пенсию сэра Арнольда или на получение тепленького местечка в Брюсселе.
Слава богу, меня эта проблема не касается. К тому же, когда я упомянул о ней своим верным информаторам, и Бернард, и Рой единодушно и независимо друг от друга высказали мнение, что сэр Хамфри в любом случае за бортом не останется. Не говоря о солидной пенсии, бывшие постоянные заместители при желании всегда могут рассчитывать на хорошую должность в каком-нибудь Совете по каналам и водным путям или на что-нибудь в этом роде.
Что касается Бернарда, то в последнее время я не раз имел возможность убедиться в его абсолютной лояльности по отношению ко мне. Он искренне (я убежден в этом) и с чувством ответственности помогает мне во всех делах, порой даже рискуя поставить под удар собственную карьеру. Иногда меня несколько беспокоит, что между нами установились такие доверительные, по-настоящему доброжелательные отношения: если так пойдет и дальше, его, без сомнения, переведут на другое место. Рано или поздно наступит момент, когда Уайтхолл неизбежно осознает: чем полезнее Бернард для меня, тем вреднее – для него.
Сегодня во второй половине дня, когда я просматривал почту, в кабинет робко, пряча руки за спиной, вошел Бернард.
– Извините, господин министр, – смущенно, переминаясь с ноги на ногу, произнес он и достал из-за спины какую-то ксерокопию, – тут… э-э… кое-что про вас…
– Про меня? Ну что ж, давайте. О себе почитать всегда приятно.
– Да, но… – Бернард нервно сглотнул. – Боюсь… в общем, это из «Прайвит аи»[58], – промямлил он, протягивая мне листок.
У меня засосало под ложечкой. Я с опаской, будто гремучую змею, взял двумя пальцами этот пасквильный листок. Обычно копии посвященных мне статей приносит наш пресс-секретарь. Раз он предоставил это Бернарду, значит, надо ожидать чего-то из ряда вон выходящего. Причем нетрудно догадаться, какого рода, если источник – «Прайвит аи».
– Они там… э-э… кое-что вспоминают, господин министр, – нерешительно намекнул Бернард.
В голове сразу же закружился хоровод панических предположений – одно страшнее другого. В миг передо мной пронеслась вся моя жизнь. Что? Что они откопали?
Испугавшись, что Бернард прочитает мои мысли, я поспешил принять бодрый вид.
– Ну, и что они там напридумывали про меня в этом мерзопакостном листке?
– Пожалуй, вам лучше прочесть это самому, господин министр.
Так я и сделал.
Удар был силен, ничего не скажешь!
«Сага о деяниях органов национальной безопасности, иначе говоря, совершенно секретный документ под названием «Доклад Гатри», о существовании которого мы поведали нашим читателям на прошлой неделе, продолжает лихорадить элиту Уайтхолла. Как выяснилось, одной из жертв злобной химеры подозрительности, насаждаемой органами безопасности, в свое время стал не кто иной, как «истый Джим» – член нынешнего кабинета Джеймс Хэкер, министр административных дел, чьей главной задачей является управление 23 тысячами администраторов страны. Когда он находился в оппозиции, в его квартире были установлены подслушивающие устройства и за ней велось круглосуточное наблюдение. А сейчас, по иронии судьбы, именно ведомство «истого Джима» отвечает за поставки всех видов электронного подслушивающего оборудования. Что, очевидно, дает право считать достопочтенного министра главным бациллоносителем этой заразы».
Я немедленно послал за Хамфри. Необходимо установить, правда ли то, о чем говорится в заметке.
Меня особенно заинтриговало одно определение в этом пасквиле.
– «Истый Джим»… Что они имеют в виду? – спросил я Бернарда.
– Думаю, «выдающийся»… э-э… в том или ином плане.
Что ж, если так, я не возражаю. Хотя с чего бы это «Прайвит аи» стал меня хвалить? Не мешает проверить.
Наконец явился Хамфри, прочел статью вслух и весьма бестактно рассмеялся, когда дошел до «бациллоносителя заразы».
– Это правда? – в упор спросил я.
– Конечно, нет, господин министр.
У меня отлегло от сердца, но… всего лишь на миг, пока он не продолжил:
– Это очередная шуточка. Вряд ли кто всерьез полагает, что вы баци… то есть… э-э…
– Хамфри! – взорвался я. – При чем тут эта пошлая «шуточка»?! Меня интересует, правда ли, что в свое время я находился под наблюдением и что сейчас я отвечаю за подслушивающую аппаратуру.
Верный себе, сэр Хамфри попытался уйти от прямого ответа.
– Как бы там ни было, господин министр, вы же не собираетесь верить тому, что написано в этом клеветническом листке?
Я снова спросил его, соответствуют ли действительности приведенные в журнале факты.
И вновь получил уклончивый ответ:
– По-моему, не стоит принимать это так близко к сердцу, господин министр.
Его сочувственный тон привел меня в ярость. Я заявил, что рассматриваю данный пасквиль, как возмутительное, недопустимое вмешательство в мою частную жизнь. И если он не находит в этом ничего предосудительного, то я другого мнения. Шутка сказать – за мной, свободным гражданином, более того, членом парламента, была установлена тотальная слежка! Сознает ли он, что это нарушение всех демократических устоев и противоречит европейской Конвенции по правам человека?
На Хамфри мои слова, казалось, не произвели никакого впечатления.
– Негласное наблюдение, – невозмутимо констатировал он, – является незаменимым оружием в борьбе против организованной преступности.
Невероятно! Неужели это может служить оправданием для установки подслушивающих устройств у меня, политического деятеля?
– Хамфри, вы что, политиков тоже причисляете к организованному преступному миру?
– Хм… И к неорганизованному тоже, – отшутился он, но, поглядев на меня, понял, что переборщил, – Если серьезно, господин министр…
Я резко оборвал его, напомнив об одном факте моей биографии.
– Будучи редактором журнала «Реформ», я написал передовицу, в которой резко осудил подобное вмешательство в частную жизнь свободных граждан. К тому же я был инициатором общенациональной петиции, требовавшей запретить чиновникам совать нос в чужие дела. И что я узнаю теперь – заметьте, не от вас, а от «Прайвит аи»? Оказывается, ответственность за технические аспекты этой порочной практики несу именно я!
Сэр Хамфри ограничился кивком.
– Почему же вы не информировали меня об этом? (Мой извечный вопрос.)
– А вы не спрашивали. (Его извечный ответ.)
– Что ж, да здравствует свободная пресса! Слава богу, в нашей стране нашелся один смелый и честный журнал!
Бернард принялся было лепетать, что, дескать, пять минут назад я говорил совсем другое. Посоветовал ему (в довольно резкой форме) оттачивать политическое чутье. Надо уметь гибко реагировать на малейшие изменения в ситуации.
Надеюсь, он меня понял.
– Теперь предстоит выяснить еще один важный момент – о магнитофонных записях и/или стенограммах моих подслушанных разговоров. Где они?
– Очевидно, их приложили к отчетам, – беззаботно, будто дело выеденного яйца не стоит, сообщил Хамфри.
– И у кого эти отчеты?
– Видимо, их получает… получал министр внутренних дел, – почти без запинки ответил сэр Хамфри.
– Получает?! – взвился я. – Вы хотите сказать, это продолжается и поныне?
– Нет-нет, господин министр, лично вы можете быть спокойны. Теперь ему направляют отчеты о деятельности членов оппозиции.
Слабое утешение.
– Хорошо. Ну а кто готовит эти отчеты для министра внутренних дел?
Он пожал плечами.
57
Один из двух коридоров в палате общин. Правое от спикера лобби предназначается для голосующих «за», левое – для голосующих «против». При выходе из палаты счетчики голосов отмечают число проголосовавших членов парламента.
58
Сатирический журнал, публикующий материалы (нередко сенсационного характера) об английских политических деятелях, бизнесменах и т.д. Издается в Лондоне с 1962 года.