В заключение сэр Хамфри откровенно намекнул, что у нас бывали и куда менее достойные премьер-министры, но конкретно никаких имен не назвал. Интересно, кого он имел в виду?»
(Детально изучив массу архивных материалов, мы пришли к выводу, что сэр Хамфри, скорее всего, имел в виду маркиза Бута.[18] – Ред.)
Получил приглашение сэра Хамфри встретиться и поговорить. Срочно и в его кабинете! К моему удивлению, там был и Джефри Пирсон, наш «Главный кнут». Крупный, величавого вида мужчина с вечно моргающими глазками, которые за толстыми стеклами его очков в массивной оправе практически нельзя было разглядеть. Плюс большая лысая голова, отражающая свет люстры настолько ярко, что невольно думалось о темных очках.
Хамфри был сама любезность.
– Как мило, господин министр, что вы нашли время зайти. Мне нужна ваша помощь.
– А что, сами управлять страной вы уже не можете? – пошутил я.
Его это не рассмешило. Скорее, наоборот.
– Можем, но, боюсь, дело приняло слишком серьезный оборот.
Я тут же стал не слишком, но вполне серьезным. С секретарем Кабинета не шутят. Даже если он твой бывший подчиненный…
– Вот как? Ну и что же это за дело?
– Выбор. По мнению ПМ, у нас нет иного выбора, кроме как призвать вас, так сказать, под свои знамена, Джим.
Меня? Под свои знамена? Да… Значит, дело действительно принимает слишком серьезный оборот. Я молча кивнул. Ожидая, что последует дальше. А дальше последовало нечто чрезвычайно странное.
(Причины, почему-то помешавшие Хэкеру сразу понять суть столь важного и касающегося лично его вопроса, должным образом и языком излагаются в докладной записке сэра Хамфри, которую тот направил ПМ сразу же после встречи с Джимом Хэкером. – Ред.)
«Я должным образом проинформировал мистера Хэкера о наличии некоторых пунктов конфиденциальной информации, которые в теории вопроса могут быть интерпретированы вполне невинным образом, однако в случае попадания в руки „недружественных элементов“ могут также содержать неоднозначные оттенки, а значит, и потенциальную, то есть более чем высокую угрозу безопасности».
Джефри Пирсон терпеливо объяснил, что Хамфри имеет в виду безопасность.
– Безопасность? – озадаченно повторил я. – При чем здесь безопасность? Что, собственно, он имеет в виду?
– Секреты, – невозмутимо ответил он.
Секреты? Что такое безопасность, известно всем, но секреты? От кого? От меня?
– Этого мне, слава богу, не положено знать, – чуть понизив голос, сказал Джефри. – Секреты есть секреты.
Я повернулся к Хамфри для разъяснений. Как ни странно, но он (возможно, в качестве редкого исключения) без лишних слов объяснил мне, что поскольку в отсутствие премьер-министра я автоматически замещаю его по всем партийным вопросам, ему очень хотелось бы, чтобы я ознакомился с частью «спецдосье на нашего канцлера казначейства». Конечно, не полностью, поскольку у него нет на это права, а только частично. Только с теми разделами, которые имеют самое непосредственное отношение к нашему делу.
И тут же показал мне некие документы, честно говоря, просто потрясающие документы на Эрика, включая доклады от наших спецслужб, запись беседы с его личным водителем и даже конфиденциальную записку от самого ПМ.
Кстати, мне здесь тоже не стоит вдаваться в детали. Информация на самом деле чистый динамит, и если она попадет в руки не тех людей, то вполне можно ожидать катастрофы. Как минимум, для Эрика. Достаточно сказать, что лично мне он никогда не казался ни сексуальным маньяком, ни «грязным старикашкой». Да и вообще, откуда у такого трудоголика находится время на подобного рода проказы, о которых я только что прочитал в его досье?!
Сэр Хамфри с готовностью мне все разъяснил:
– Как показывает мой жизненный опыт, господин министр, люди, высоко активные в одной области жизнедеятельности, обычно не менее активны и в других.
– Вообще-то, мне бы хотелось лично убедиться, при чем здесь… – я невольно запнулся, чтобы придумать достаточно точную и приемлемую фразу.
Но он тут же, причем, на мой взгляд, вполне уместно ее дополнил:
– Полагаю, сейчас это, как у нас принято говорить, называется «бег трусцой по горизонтали», господин министр.
Я ненавязчиво ответил, что точно такой же «бег трусцой по горизонтали» имел место совсем недавно, но даже самое тщательное внутреннее расследование так и не смогло доказать виновности Эрика в нарушении безопасности.
Хамфри, как ни странно, с готовностью согласился.
– Да, именно поэтому ПМ и решил сделать его канцлером казначейства. Особенно учитывая югославку, нескольких южных африканок, не говоря уж о… той самой «сомнительной» даме из Аргентины. Которая, кстати, являлась не более чем прикрытием.
Господи, это еще более туманно. Прикрытие? Кого, чего?… Если занятия всех этих «дам» всего лишь прикрытие, то тогда практически невозможно представить, чем же они на самом деле занимались!
Похоже, сэр Хамфри тоже не мог себе этого даже представить. Ведь и министерству обороны, и МИДу их министры, попросту говоря, «не по зубам». А уж если Эрик станет премьер-министром, то… то автоматически возглавит и все службы национальной безопасности! Как верховный главнокомандующий… Вот откуда такая обеспокоенность старины Хамфри. Да, об этом и подумать было страшновато.
– Значит, вы хотите сказать… им должен стать Дункан?
Сэр Хамфри сначала несколько поколебался, а затем вынул из ящика своего письменного стола еще одну папку с грифом «Совершенно секретно».
– Именно об этом я и хотел бы с вами поговорить, – осторожно начал он, протягивая мне ту самую совершенно секретную папку. – Это досье на министра иностранных дел, господин министр.
Боже ты мой, еще одна гора грязного компромата! От спецотдела, от отдела по нарушениям, от службы внутренних расследований, от налоговой инспекции, от службы валютного мониторинга Лондонского банка, ну и так далее, и тому подобное.
Даже самый беглый просмотр этого досье занял массу времени. Интересно, какая его часть имеет законную силу. С формальной точки зрения.
На что сэр Хамфри рассудительно заметил:
– С формальной точки зрения, возможно… Но в любом случае возможность стать канцлером казначейства ему, увы, с самого начала была и будет закрыта.
Неизвестно почему, но мне вдруг стало немного не по себе. Неужели такое же досье у секретаря Кабинета имеется и на меня? (Само собой разумеется! – Ред.) Да, но что? На чем меня-то можно было подловить? (Чистая правда. Личная жизнь Хэкера была на редкость скучна. – Ред.) Я спросил Хамфри, как им удалось раскопать столько «деликатной» информации о финансовых делах Дункана.
Он, как и ожидалось, ловко уклонился от ответа.
– Никак, господин министр. Просто те, кому положено, выяснили то, что положено, только и всего.
Полагаю, как и в случае с «сомнительной дамой»…
Скорее всего, за всем этим стоит известный суперсекретный отдел контрразведки «МИ-5». Хотя, по мнению сэра Хамфри, такового вообще не существует.
– Официально мы этого никогда не признавали, не признаем и не будем признавать, господин министр. И даже если бы он существовал, чего, само собой разумеется, просто не может быть, то мы бы его называли не «МИ-5», а «ДИ-5». Либо как-нибудь иначе. Впрочем, раз он, так или иначе, вообще не существует, то и придумывать можно только на всякий случай. В чем нет особой необходимости. Во всяком случае, пока… И, скорее всего, никогда не возникнет.
Конечно же, я не поверил ни одному его слову. «МИ-5» существует и действует! (В этом Хэкер был, безусловно, прав. Сэр Хамфри Эплби «сливал» ему самую обычную официальную «дезу», только и всего. – Ред.)
Честно говоря, я был искренне поражен всем увиденным и услышанным. Особенно в отношении моих коллег Эрика и Дункана. Даже не поленился поделиться своими впечатлениями с нашим «Главным кнутом».
– Джефри, это же просто потрясающе, разве нет?
Вид у него был агрессивно-раздраженный. Совсем как у его сверкающей головы.
– Не знаю, – рявкнул он. – Лично я этого не видел!
Я извинился и снова повернулся к секретарю Кабинета.
– Послушайте, Хамфри, мне совершенно не хотелось бы, чтобы вы считали меня… э-э-э… не совсем адекватным, но…
18
Джон Стюарт, маркиз Бут (1713–1792) – шотландский аристократ, первый министр Шотландии в составе Великобритании, менее года бывший британским премьер-министром (май 1762 г. – апрель 1763 г.). Имя используется как нарицательное, свидетельствующее о крайней непопулярности – (прим. пер.)