– Могу я узнать, почему, господин премьер-министр? – рассерженно, более того, с вызовом поинтересовался он.
Фрэнк тоже занервничал. Резко встал из-за стола, явно намереваясь уйти. Я выразительным жестом попросил его сесть, а сэра Хамфри – нас оставить.
Секретарь Кабинета предпочел изобразить из себя эдакого «деревенского простачка», но не уйти.
– В каком смысле слова вы имеете в виду оставить? – с невинным видом спросил он.
Пришлось приказать ему выйти. То же самое, кстати, касалось и сэра Фрэнка. Я был настолько рассержен и расстроен подобным поворотом событий, что в такой обстановке дальнейшее обсуждение столь важных вопросов вряд ли имело какой-либо смысл.
Мой главный личный секретарь Бернард Вули все это время усердно прятался за дверью.
– Не прячьтесь, немедленно идите сюда, – крикнул я ему.
Теперь мы были одни.
– Бернард, почему вы позволили Хамри войти в кабинет? – требовательно спросил я. – По-моему, я однозначно распорядился не допускать этого, разве нет?
Он беспомощно пожал плечами.
– Мне не удалось остановить его, господин премьер-министр.
– Интересно, почему?
– Он… видите ли, он крупнее меня.
– В таком случае, – с мрачной решимостью сказал я, – его надо изолировать. В пределах Даунинг-10.
– Каким, интересно, образом? – вежливо поинтересовался он.
Господи, это же предельно просто.
– Заприте соединительные двери, только и всего.
– Но у него есть свои ключи…
– Так отберите их у него!
Бернард, похоже, не поверил своим собственным ушам.
– Отобрать ключи у него? У секретаря Кабинета?
– Да, заприте двери и отберите у него ключ! – повторил я.
– В таком случае, вам лучше самому попробовать отобрать у него ключи, господин премьер-министр, – с неожиданной решимостью возразил Бернард.
Признаться, с такой дерзостью и неповиновением со стороны моего главного личного секретаря мне пока еще не приходилось встречаться.
– Что-что? – невольно воскликнул я.
Бернард сделал глубокий вздох, задержал его и наконец-то разродился:
– Извините, господин премьер-министр, но вряд ли это в моих силах. Мой главный личный секретарь в высшей степени академичен и, безусловно, высокообразован, но настолько натаскан государственной службой делать только то и только как «положено» и не более того, что иногда не способен, как у нас говорят, даже увидеть деревья в лесу.
– Бернард, я же дал вам все необходимые инструкции и полномочия, а вы… Как такое могло случиться?
– Но он… Господин премьер-министр, я не знаю, как это случилось, но… он будет вне себя от ярости!
Я изобразил нечто вроде дружеской улыбки. Бернард улыбнулся мне в ответ. Правда, затем его улыбка увяла, и он нервно облизнул губы. Ему все еще не хватало смелости.
– Решать вам, Бернард, – мягко поощрил я его.
– Да, но…
– Свобода, Бернард, свобода действий, свобода принятия решений.
– Да, но…
– Не забывайте, я предоставляю вам далеко не шуточные полномочия, – напомнил я ему.
– Да, но…
– Только вы и никто другой будете иметь свободный доступ к премьер-министру, – коварно пообещал я. И выразительно посмотрел на него.
Но даже это, похоже, не совсем убедило моего главного личного секретаря.
– Но… но… – Он почему-то никак не мог сформулировать свои возражения. Весь его мир каким-то странным образом переворачивался вверх ногами. Прямо у него на глазах!
– «Но мне никаких но…», Бернард. Это Шекспир. – Пора им показать, что и у меня с образованием все в полном порядке.
Но, как оказалось, образование, особенно когда с ним все в полном порядке, довольно опасная штука. Мой главный личный секретарь тут же ухватился за возможность затащить меня в совершенно бессмысленную, чисто академическую и не имеющую никакого отношения к нашему разговору полемику.
– Нет-нет, господин премьер-министр, «Но мне никаких но…» – это широко известная цитата из девятнадцатого века, где-то около 1820 года.
Впервые эту фразу использовала в одной из своих «дамских» новелл, кажется, Сюзанна Сентиливр, известная писательница тех времен, однако популярность она приобрела, насколько мне известно, только после того, как Вальтер Скотт упомянул ее в своем всемирно известном романе «Антиквар».
Я, с трудом сдерживая раздражение, как можно вежливее поблагодарил Бернарда и поинтересовался, не могли бы мы вернуться к теме нашего разговора. Он сделал вид, будто меня не понял – думаю, намеренно, – чтобы как можно скорее прекратить разговор о доступе сэра Хамфри в кабинет премьер-министра. То есть в мой кабинет.
– Да, само собой разумеется, господин премьер-министр, но… видите ли, все дело в том, что, ради бога, простите меня, но, боюсь, вы путаете миссис Сентиливр со старым Капулетти в «Ромео и Джульетта», действие III, сцена V, когда он сказал: «Не благодарите меня, если не за что благодарить, и не заставляйте меня гордиться, если гордиться нечем».
Я снова поблагодарил Бернарда и попросил его передать это сэру Хамфри.
Он тупо посмотрел на меня.
– Передать что?
– «Не заставляйте меня гордиться, если гордиться нечем, сэр Хамфри».
– Да, конечно же. господин премьер-министр, – покорно ответил Бернард. Хотя назвать его вид счастливым было бы весьма затруднительным. – Но… дело в том, что есть одна маленькая проблема. Если мне предстоит отобрать у него ключ, то придется объяснить и причину. Какую?
Мое терпение почти лопнуло. Да, он прирожденный аппаратчик. Один из тех, кто умеет видеть только проблемы. Но ведь у каждой проблемы есть решение, разве нет?
– Вы же профессионал, Бернард. Так найдите причину! – рявкнул я. – Неужели так трудно?
Услышав слово «профессионал», он тут же пошел на попятную.
– Да, само собой разумеется, господин премьер-министр. Благодарю вас, господин премьер-министр.
Я бросил на него довольный взгляд поверх моих узких профессорских очков.
– Не благодарите меня, если не за что благодарить, Бернард.
(Через два года после описываемых событий мемуары Дороти Уэйнрайт под названием «Большое ухо премьер-министра» стали самым настоящим бестселлером. В приведенном ниже отрывке мы узнаем ее точку зрения на то, что произошло позже, когда Бернард Вули попытался воспользоваться полномочиями, которые «милостиво» предоставил ему Хэкер. – Ред.)
«Я буквально физически предвкушала свое немедленное возвращение в „родной“ офис, когда до меня вдруг донесся громкий возбужденный голос Бернарда, исходивший из его кабинета с противоположной стороны приемной.
– Я же сказал нет, сэр Хамфри, – прокричал он, а затем повторил это еще раз. Только чуть тише.
Поскольку меня это по-настоящему заинтриговало, я не поленилась пойти туда и увидела, что Бернард разговаривает по телефону. С багровым лицом и необычным для него взволнованным видом.
– Сэр, я же сказал вам нет, неужели не понятно? – кричал он в трубку, когда я вошла. – Премьер-министр специально предупредил меня, что сейчас он крайне занят.
Очевидно, сэр Хамфри попросил его о встрече лично с ним, потому что Бернард после небольшой паузы отчетливо сказал.
– Я тоже крайне занят.
На какое-то время на линии, похоже, возникли какие-то помехи, но затем Бернард вдруг встал во весь своей рост, полных сто семьдесят восемь сантиметров, сделал глубокий вздох и подчеркнуто твердо сказал.
– Нет, сэр Хамфри, простите, но вы не можете туда пройти. У вас нет должного разрешения.
– Какие разрешения, Бернард? Я буду там в любом случае! Неужели непонятно? – прокричал Хамфри так, что было слышно даже мне, и с треском грохнул трубку на рычаг.
Бернард медленно опустился на свой стул. Судя по его внешнему виду, он был то ли наполовину довольный, то ли наполовину испуганный. Во всяком случае, посмотрел на меня с идиотской улыбкой на лице и задумчиво произнес:
– А знаете, секретарь Кабинета не поверил своим собственным ушам!
– И что он сказал?
– Что будет там в любом случае.
– Скажите, вы на самом деле уверены, что этого не произойдет? – С вполне искренним сочувствием спросила я.
Бернард откинулся на спинку стула.
– Да, думаю, да, не будет. Я уже поручил нашей службе безопасности отобрать у него ключ.