О тебе я рассказала отцу и маме. Отец занялся твоими поисками, и намеревался лично отправиться в СССР, готовил документы. В начале 1938 года отец получил сведения, что твой детдом НКВД расформировали, и следы воспитанников утеряны.
— Так и было, — подтвердил молодой человек. — В январе рано утром на территорию детдома заехали крытые брезентом грузовые автомобили в сопровождении сотрудников в форме НКВД. Нам дали час на сборы. По детдому прошел слух, что нашего директора арестовали, а всех нас причислили к врагам народа. Позже выяснилось, что директор действительно арестован, а нас просто перевезут в другое место. В нашем детдоме планировали открыть дом отдыха для членов ВКП(б). Новое место для нас нашлось вблизи Саратова, и снова под крылом НКВД.
— Предпринятые позже попытки найти тебя, тоже оказались безрезультатными, в стране свирепствовали репрессии. Люди боялись всего и каждого, а общаться с иностранцами тем более. Ванечка, ты все время сталкивался с НКВД?
— Нет, сотрудники НКВД оказывали шефскую помощь и занимались нашим идеологическим воспитанием. Надо сказать, преуспели в этом.
— А как ты жил все это время?
— Как все воспитанники. Не голодал, не ходил голым и босым, но и лишнего у меня ничего не было. Школу окончил, когда уже шла война. Работал токарем. Потом воевал, громил фашистов. Был ранен. Встретил хорошую девушку, поженились.
— Так я уже бабушка?
— Наша дочка прожила очень мало, умерла в младенчестве.
— Извини. Я тоже после возвращения и лечения больше не смогла иметь детей, по этой причине развелась со вторым мужем и больше ни с кем не решилась связать судьбу. Да, и когда все выяснилось с моим здоровьем, шла Вторая мировая война. Она, к сожалению, не обошла стороной нашу семью. Всеволод погиб в Испании, сражаясь в рядах интернациональной бригады. Владислав сгорел в самолете, защищая небо Франции. Стас дрался в рядах французских «маки», получил тяжелое ранение в грудь, еле выходили. Отец и Степан не воевали, они спасали бежавших из плена в Швейцарию русских солдат и офицеров. Всего я не знаю, но через какие-то подставные компании, отец отправлял людей в СССР кружным путем через Иран. У нас в замке в одно время находилось на лечении двадцать девять русских солдат. Мама, я и Лидия, на некоторое время переквалифицировались в сестер милосердия. Один раз немцы, чувствовавшие себя в Швейцарии как дома, попытались, напасть на замок, но получили достойный отпор. Арсенал, созданный в замке моим дедом, всегда содержался в образцовом порядке и в исправном состоянии. Жандармы целый день собирали трупы возле стен Тараспа. Замок, за весь период своего существования, ни разу не был взят противником, и в тот раз удалось доказать его неприступность.
Заговорила я тебя совсем. Ванечка, расскажи лучше о себе. Хотя, постой, Иван Константинов и Клаус Фишер, один и тот же человек. Ты не назвался своим именем, значит, тебе есть, что скрывать. Ванечка, ты шпион? — сказала фрау Вольф, невольно прикрыв рот ладошкой.
— Ну, зачем так категорично заявлять?
— Разве я не права? Тебя с детства воспитывал НКВД, он и дал тебе специальность в руки, к иному выводу я прийти не могу.
— Давай оставим эту тему. А где мой отец? И почему я ношу его фамилию, а не твою?
— Слава Богу, — фрау Вольф перекрестилась, — этот скот давно сдох у расстрельной стенки. — Поверь, Ванечка, я имею все основания так его называть. Он плодотворно «потрудился» на допросах. По его информации расстреляны и развеяны в лагерную пыль, не менее трех десятков, ни в чем не повинных людей. Пока сидела, в тюрьме была налажена работа внутренней почты. Добрые люди много сообщили нелестного об этом слизняке. А фамилию Константинов тебе записала умышленно, в России она довольно распространена, правда сейчас об этом сожалею. После войны направляли несколько запросов в отношении тебя. Находили кого угодно, но о тебе ни единой весточки. Честно сказать, я уже и не надеялась встретить тебя живым.
— Как видишь, выжил.
— Прости меня Ванечка, за все прости.
— Да я уже в душе давно тебя простил. А когда увидел на выставке, захотелось просто поговорить, узнать, почему я при живой матери рос сиротой.
— Теперь понял?
— Давно понял, сегодня просто убедился. Ты пыталась строить новую страну, а твоего ребенка воспитывали чужие люди. Нет, я тебя не осуждаю, в то время, да и сейчас многие приносят в жертву свои семьи ради великой идеи. Для себя сделал вывод, если хочешь хорошо служить стране, оставайся холостым и не привязывайся к кому-либо.