А как с верховными главнокомандующими им не везет, а? То рецидивист-ворюга, то измятый алкаш-хапуга — его бы мне на месяц на перевоспитание, научился бы х/б гладить, а теперь и вовсе политический клоун. Этот, тьфу, даже как портянки благоухают не нюхал, что он тогда вообще в жизни страшного испытал, откуда «стержень» возьмется и жизненный опыт? Дайте мне его на месячный курс молодого бойца — и я из него все дерьмо вытрясу, научу жизни. Однако, можно многому его научить, но только не чести — это врожденное качество…Тут, капитан, как тебе прекрасно известно всего три варианта: либо ее нет и с этим уже ничего не поделаешь, либо она есть и ты ее до конца отстаиваешь своими действиями, либо она была, но утеряна, а значит — безвозвратно, и тогда читай первый вариант. У артиста разговорного жанра однозначно или первый или третий. А четвертого не бывает. Тем более, что он — человек слова: захотел — дал слово, а передумал — забрал его, как с обещаниями народу.
Помнишь, капитан, как о действиях подобных людишек пел Владимир Высоцкий: «Нет, ребята, все не так! Все не так, ребята!»…. Да…Родился я и долгое время жил под Полтавой, в Миргороде, пока судьба не занесла сюда, в далекие жаркие края. Ах, как же я когда-то дома любил сидеть за столом под вишней и лакомиться варениками в домашней сметанке, да под запотевшую рюмочку-другую кристально-прозрачной самогоночки. Любил карасей таскать на речке нашей живописной. А сейчас что — сплошные ролы, пиццы да прочие фастфуды, а пьют — фу, гадость яку, магазинскую, да и рыбки поубавилось… Недаром поэт писал: «Нэ той тэпэр Мыргород, Хорол ричка нэ та»… Ну, ладно, давай одену, обую, а потом стрелялку подберем.
Шинкаренко, беспрестанно балагуря и увлекаясь армейской шутливой трепотней, совсем развеселив себя и меня, начал раскладывать на столе разную одежду, попутно уже очень серьезно и со знанием дела объясняя последовательность одевания и правильность использования всяких деталей военного обмундирования. Много для себя я сделал открытий. Шинкаренко свое дело крепко знал. Хороший армейский старшина — дорогого стоит, много всего в одном флаконе.
Один знакомый мужик рассказывал мне, что Великую Отечественную войну встретил рядовым артиллеристом. Отступали тяжело и голодно. В одном белорусском селении остановились передохнуть, просушить портянки, привести себя в порядок, отдышаться. О пропитании только мечтали, молча — не хотели вслух бередить пустые животы мыслями о вкусной картошечке, да с селедочкой, да под сто граммов. Молча как-то не так печально, а ежели какой талантливый говорун начнет все расписывать — помереть можно преждевременно. Старшина батареи нашел выход. Просто так просить у населения еду — стыдно было. Одно дело в наступлении, а тогда, в 41-м — понятно…
Взял артиллерийскую буссоль с треногой. Позвал сельчан. Предложил им сделать фотографии. А расплатиться за них — едой, естественно, фотографии обещал сделать позже и отдать их сельчанам в конце войны, когда возвращаться будет с победой через их населенный пункт. Но, предупредил: если не вернемся, чтобы зла не держали — значит сложили свои буйны головы в борьбе с врагом. Может и дедушки-бабушки все понимали, что к чему, но чинно рассаживались перед старшиной. А он, накрыв голову и артиллерийский прибор куском брезента, делал необходимые телодвижения, обозначавшие фотосъемку. Колпачок с оптики: раз-раз, туда — сюда. Всем замереть! Птичка! Снимаю! Снято! Принесли им всякой снеди, перечислять не буду. Совестливый и справедливый старшина отобрал немного солдатикам, а остальное оставил крестьянам — у них — то ведь тоже особо много пропитания не было в то время. Вот так старшина! Уважаю таких людей.