Закончив разговор, я, признаюсь, был удивлен искренним чувствам отца. Он действительно был рад меня слышать. Похоже, отец бодрился, но тембр голоса выдавал, он сильно волновался.
Через неделю позвонил Говоркову на секретный телефон. После шестого гудка Николай Васильевич ответил.
— Слушаю вас, — услышал спокойный голос Николая Васильевича.
— Вы тоже получили сведения о моей гибели?
— Влад, ты?
— Нет, это мой фантом с вами разговаривает.
— Ну, чертяка, я рад, что ты живой. Искренне рад. Смотрю, входящий звонок издалека и думаю, какая сволочь мне названивает. Пока шли звонки, по коду определил страну. Ты как там оказался?
— Долго рассказывать.
— Ладно, при встрече поведаешь. А у меня для тебя новость. Не знаю, понравится ли? В газетах об этом ничего не сообщали, но хорошие люди, мне шепнули кое-что. Известные тебе друзья, сильно повздорили, до такой степени, что тот, который твой замдиректора — был вынужден уйти на заслуженный отдых, на пенсию, официально — по состоянию здоровья. А реально, вроде сверху его попросили освободить теплое место для более сообразительных и лично преданных, понимаешь, о чем я? Сейчас в твоей организации идет серьезная проверка и чистка. Ничего, пауков в банке поубавится. Тоже неплохо. Как чувствуешь себя? Домой когда возвращаешься? Помочь могу тебе чем-то? Только скажи!
— Как только поправлю здоровье, так и буду возвращаться. Спасибо, ничего не надо — всем обеспечен по высшему разряду. Пусть все заживет. О подробностях — при встрече, но все это то, о чем мы и подозревали. Ноги растут оттуда. И если не все ушли на заслуженный отдых, то гнилая голова осталась, и не одна, а значит — сами понимаете…Пора, конечно, огнедышащему дракону голов-то поукоротить, но сейчас еще рано — силенок не хватит, крепко я схлопотал, скрывать не буду.
— Значит, дыма без огня не бывает? Продырявили тебе шкуру, сволочи.
— Основательно продырявили, на грани летального исхода — полведра осколков извлекли — не шутка. Чудом выкарабкался. История, как в сказке, с прекрасной незнакомкой. Ну, обо всем — позже. Очень рад был слышать.
— Серьезно? Держись. Вернешься, обязательно найди меня, есть один очень интересный момент, вернее загадка, разгадав которую, мы сможем многое.
— Заинтриговали. Но у меня к вам просьба.
— Давай, обычно по пустякам ты меня не беспокоишь.
— Можно узнать, кто из моих коллег двадцать пять лет тому назад работал с курдским движением в Ираке, а конкретно — с лидером «Демократического союза» по имени Ясина?
— Ты серьезно встрял?
— При встрече расскажу. Но слово «встрял» здесь не к месту. Оно носит отрицательный оттенок. В данном случае — совсем обратное. Я же сказал: как в сказке с прекрасной незнакомкой. Подробности все потом, хорошо? Все-таки телефон — дело ненадежное. Сейчас эти мобилки слушают все кому не лень, а кое-кому не то, что не лень, а медом не корми. Ну, ничего, они свое получат. Побуду пока в тени. Обрадую кое — кого!
— Тогда я к твоему появлению постараюсь собрать всю информацию на этого человека, думаю, мои друзья подскажут. Выздоравливай, до встречи.
Еще целый месяц Константин Владимирович не отпускал меня из больницы, длился процесс реабилитации. Меня мяли массажисты, обрабатывали хитрыми приборами повелители магнитных полей, гомеопаты мазали на раны и давали внутрь в виде питья свое зелье. В тренажерном зале я понемногу приводил в порядок раненые конечности. С ногой все нормально, а левая рука, пока не хотела меня полноценно слушаться. Айгуль, подобно тени, следовала за мной везде, и видела проблему с рукой. Успокаивала, говорила, что все наладится, и я снова стану полностью здоров. Аналогичные слова слышал от лечащего доктора.
Прорыв случился через две недели после беседы с психологом, оказалось, двигаться руке мешала не болячка, а моя боязнь испытать боль в раненной руке. Полностью излечившимся Константин Владимирович признал меня спустя два месяца со дня попадания в его руки. Это событие решено было отпраздновать не где-нибудь, а в родовом замке графа Головко в Швейцарии.