Первым спускался я. Шахта была квадратного сечения, полтора на полтора метра. По одной стороне в стену вмурованы толстые металлические скобы, по ним можно было подняться наверх. За одну из таких скоб я взялся. Она просто рассыпалась у меня в руках, время и влажность сделали свое дело.
Оказавшись на дне шахты — осмотрел все вокруг, ничего не заметил — пусто. О пребывании посторонних лиц в прошлом здесь ничего не говорило. Чувствовалась сырая прохлада, специфический запах пропитал все поверхности подземного туннеля. Видимо, последними здесь проходили в давние времена специалисты, обслуживающие подземные коммуникации. К приему снаряжения и Говоркова я готов — отвязал конец страховки, несколько раз подергал, и веревка уползла наверх.
Пока было время, посветил в проход. Дорогу нам преграждала толстая металлическая гермодверь, правда она была на треть открыта, протиснуться в образовавшуюся щель мы сможем. Полностью дверь отворить руками вряд ли получится — петли покрыты толстым слоем ржавчины.
Тогда, после спуска Николая Васильевича со всей амуницией и приспособами, мы успешно использовали домкрат и дело пошло. С трудом «расходили» петли, на всякий случай как могли впрыснули смазки — брали с собой и ее, понимали, куда идем — сплошная сырость. Смазали везде, где можно, в том числе и в редуктор механизма запирающего устройства, с таким крепким колесом — штурвалом.
Предварительно мы с Николаем Васильевичем рассматривали возможность подрыва всего этого хозяйства после завершения нашего мероприятия. Сейчас, обратив внимание на то, что за первой дверью следует аналогичная вторая, то есть вначале мы попали в небольшой шлюз, я решил, что пора высказать свое мнение.
— Васильевич, уже две мощные гермодвери, рассчитанные на серьезные нагрузки, мы имеем. Предлагаю сразу разработать и смазать механизмы и на второй двери. Перед тем как уходить отсюда, спустим наше взрывное хозяйство, затянем внутрь, закроем минимум на две двери, а может и больше — дальше увидим, установив время взрыва из расчета неспешного отхода, и жахнем по-полной программе. Здесь останется железобетонная каша, а на поверхность вряд ли что выйдет. И встряска будет секундной. Кто почувствует — пожмет плечами, ну что еще можно подумать? Мы будем далече. Во-первых, тогда сюда точно никто никогда не сунется. Во-вторых, «насолим» Радионову. Он так сюда стремится, недаром и карьер интенсивно разрабатывает. Найдет подступы, а фиг тебе: видит око, да зуб неймет. Чтобы разворотить сплошные бетонные завалы — это так постараться надо будет и финансово вложиться, что… Он мог бы пробиваться и через известный ему разрушенный основной вход в подземелье. Почему — то не захотел. Понятно почему. Вот пусть ему, скотине, будет подарок. А уж как он обрадуется, если когда-то все-таки пробъется сюда, в закрома партии. Не сомневаюсь, если мы что-то найдем, то сегодня и унесем с собой. Вот такое мое предложение. Как?
— Возражений не имеется, Влад, я — за! Вперед!
Николай Васильевич, пошел вперед первым, сказал, что ему уже приходилось ранее обследовать старые бункеры. Странно, но вторая дверь шлюзовой камеры, преграждающая нам дальнейший путь, открылась легко, даже без скрипа. Говорков сказал, что в подшипниках навесов сохранилась смазка.
Примерно пятьдесят метров передвигались на карачках, идти в полный рост невозможно, высота воздуховода все те же полтора метра. Очередная дверь, но в более приличном состоянии, только в отдельных местах облетела серая краска. Она тоже открылась легко. Первая неожиданность: выход перекрывался решеткой из прутьев диаметром примерно в десять миллиметров с навесным замком. Долго пилить пришлось бы решетку — не подготовься мы к тайной экспедиции основательно. Говорков был готов к подобной ситуации. Болгарку аккумуляторную мы пока решили беречь (вдруг еще во время экспедиции придется много пиилть), также как и болторез, поэтому он достал из кармашка пластиковую емкость, и сняв колпачок, щедро полил жидкостью на скобу замка, налил в замочную скважину. Хотел поинтересоваться у Николая Васильевича, но он опередил меня, сказав, что это специальная кислота, разъедающая внутренности замка за считанные минуты. Действительно, минут через десять решетку открыли.
Оказались, мы в широком коридоре. С обеих стороны находилось тридцать две металлические двери. Казалось, время их совершенно не коснулась. Воздух затхлый — система вентиляции, видимо, была нарушена после взрыва основного входа, что-то где-то сдвинулось и все, движение воздуха прекратилось. Начали планомерный осмотр помещений. Согласно плану, здесь ничего интересного мы обнаружить не должны, но чем черт не шутит, вдруг в плане ошибка. Пройдя все комнаты, убедились, что кроме старых, аккуратно сложенных и датируемых 1943 годом бумаг не обнаружили. Выходит, что бункер после Великой Отечественной войны находился в законсервированном состоянии и по назначению не использовался даже в период холодной войны. Старые столы, стулья, кровати, некоторую кухонную утварь ценными находками мы не считали.