— А к кому ему, молодому и здоровому парню, проявлять интерес. К вам, что ли? Кстати, если бы к вам — мы бы это использовали с толком. Курит он, видите ли. А, что, кстати, знаете?
— Да, предпочитает американские — «Честерфилд» и «Мальборо», — скороговоркой, подобострастно и громко ответил подчиненный, радуясь, что знает ответ и на такой вопрос, что не грозило негативным развитием разговора, приобретающего все более жесткий характер. Но он опять ошибся. Ошибся с самого начала определения негативных черт личности разрабатываемого.
— Это в кагэбэшные времена могло рассматриваться как компра. И то недолго. Он, что — самокрутки курить должен, махорку, чтобы соответствовать марксистско-ленинской идеологии, так по-вашему? В календарь давно заглядывали? Хорошо устроились! Только не говорите мне, пожалуйста, что он еще и джинсы буржуазные носит — вот ужас-то, да? Это, кажется, в 80-е, если не ошибаюсь, Федорчук дурковал… Перевели его с украинских земель, с Комитета Украины. Сначала, если память не подводит…Кстати о памяти — не подводит меня память, Вячеслав Максимович, а? — обманчиво успокаиваясь, почти ласково произнес, улыбаясь, шеф.
— Никак нет, вашей памяти и молодым позавидовать можно! — вытянувшись, четко отчеканил Вячеслав Максимович, у которого от этой улыбки взмокло исподнее и затошнило во всем теле.
— Вот — вот, никогда не забывайте об этом, и свою терять вам не рекомендую, понимаете, к чему я? Не забывайте также, что длинный язык — это лестница, по которой беда входит в дом. Не я сказал так красиво, хвастаться не буду. Восточные мудрецы, у которых всем нам поучиться… Это я хочу простимулировать к более эффективной работе вашу…да не переживайте, не простату…вашу команду.
Так вот, — уже совсем успокоившись и настроившись, как могло показаться наивному человеку, на ностальгический лад, продолжил пожилой начальник, — В те времена по коридорам Комитета гуляла широко известная поговорка — примета — вот я и в рифму стал говорить: «Будешь плохо работать — направим для дальнейшего прохождения службы на Украину». Да, тогда еще говорили «на», а не «в». Хотя тем ребятам было одинаково хреново — посылали их «на» или «в». Так вот, завершу свою мысль. Федорчук сначала пытался навести свои, как ему казалось — правильные, порядки в системе МВД. Но так закрутил гайки, что динамометрический гаечный ключ показал перебор. И партия перебросила его на Комитет Союза. Контора содрогнулась. Все на своей шкуре поняли по аналогии с пословицей о том, что кто-то там не хотел куда-то идти и вот то — оно само пришло к нему. Гора, что ль какая, к кому-то, да, а? Понятно, народный фольклор не забыли? Могу уточнить, кто к кому маленький серенький подкрался, это тоже из той же серии мудрости народной. Уточню: все поняли, что на Украину их не пошлют, ибо она сама в облике Федорчука пришла ко всем сотрудникам, в каждый кабинет и явочную квартиру, не говоря о конспиративных, от Бреста до восточной оконечности Чукотки.
Пришел человек, некоторые украинские подчиненные которого, из числа начальников областных управлений, с лампасами и без, могли, к примеру, получив личное дело кандидата на вербовку о сотне рукописных страниц, вернуть его оперу для переоформления чернилами другого цвета. Или такой том взвесить, не читая — на ладони, и вернуть, с указаниями провести более глубокое изучение кандидата, так как он — начальник управления, как чрезвычайно опытный чекист, по весу чувствует, что эта работа тянет на троечку, а ему надо как минимум докладывать хорошие материалы, ибо отличные бывают только у него.
Так я продолжу о джинсах, я ведь на них продолжал свою воспитательно-профилактическую беседу, хорошо? Как же вы меня сегодня разочаровали — я даже стал таким многословным. Уверен, мой рассказ дойдет до самой вашей печенки, я никогда, уже давно, зря ничего не говорю.
Встретил как-то однажды Федорчук, в самом начале руководства Конторой, когда его мало кто из руководства знал в лицо, а уж о простых операх и говорить не приходится, одного работника пятого главного управления, курирующего так называемые, в то время, неформальные объединения. Неформальные организации — это ж контрреволюционная гидра демократии начала поднимать свою болтливую и бестолковую голову. Опер внешне должен был соответствовать среде, в которой крутился, выполняя свою задачу — башку этой самой гидры срубить начисто, а не так чтоб как у ящерицы, или на худой конец все эти огнедышащие смрадные части ее тела перевербовать и после соответствующего обучения с их же помощью вести народ уже в ином, в нужном направлении, то есть в светлое будущее, которое уже было не за горами. Точно — не за горами, не за морями, а где — и само Политбюро не знало, если не говорить об их семьях. И вот идет себе по длинному лубянскому коридору этот паренек — слегка патлатый — битлас такой, в потертых «Левисах», в легкомысленной рубашонке, неспешной, такой стиляжной походочкой, и упирается в какого-то грозного мужика, преградившего ему дорогу на встречу с агентом из той гнилой неформальной среды, для продолжения процесса разложения ее контрреволюционного и смрадного нутра изнутри, так сказать. Дядька тот попросил одетого не по уставу офицера представиться, что последний и сделал, не подумав. Он же был на своей волне, в творческом процессе продумывания линии поведения и особо эффективных и замысловатых поз агента, пробравшегося в святая святых неформалов — в теплую кровать их главной руководительницы, чтобы по заданию этого же опера проводить подрывную работу у нее внутри и снаружи еще активнее, с помощью секретных технологий агента влияния, практикующего на Востоке в пользу Конторы под псевдонимом «Камасутра» уже которую сотню лет!. А, уединившись где-то под кустиками на природе, подальше от всяких муравейников, или прямо на них, если оперативная необходимость припечет особо страстно, может быть даже рискнуть, нарушить конспирацию, и обучить ее «Интернационалу», спеть его в два голоса со всей пролетарской ненавистью к сексу, которого тогда в Союзе днем с огнем…пару — тройку куплетиков, значит… На вопросы: «Вы кого хотите удивить своими голубыми, гм… и цвет-то какой-то педерастическо-неуставной….потертыми за столом штанами: меня или Комитет госбезопасности, что, впрочем равнозначно, может кого-то здесь, в столице нашей Родины? Вы вообще член партии?»