Он прижался щекой к ее волосам.
— Я знаю, что ты по ней очень скучаешь.
Она трепетно вздохнула.
— Очень. Так скучаю, что…
Он обнял ее крепче, разделяя ее боль.
— Мне это ненавистно, Джек. Ненавистно, что она не со мной. Это несправедливо. Так не должно быть…
— Знаю, — пробормотал он, потершись щекой о ее шелковые волосы.
Повернув ее к себе, Джек заглянул в полные слез глаза. Подняв руки к ее влажным щекам, он поймал пальцами ее слезинки и нежно смахнул их.
— Иногда жизнь мне просто отвратительна.
Она попыталась улыбнуться, и он погладил ее по щеке.
— Ты такая красивая.
Джилл резко выпрямилась:
— Джек!..
— Знаю. — Джек нагнул голову и прикоснулся губами к ее лбу, бровям, носу. — Мне не следует к тебе прикасаться. Но стоит мне на тебя посмотреть… и все мои честные намерения летят в тартарары.
Он поцеловал ее — нежно, но настойчиво. Она бессильно приникла к нему, обхватив руками за плечи.
Но уже в следующую секунду Джилл высвободилась, хоть он и видел, что она вся дрожит.
— Мне надо проверить пироги в духовке. Извини.
Джилл поспешно прошла на кухню, зная, что Джек идет следом. Ей не следовало его впускать. Не сегодня — сегодня она чувствует себя слишком одинокой и ранимой. Как она сможет от него защититься, если ее единственное желание — прижаться к нему и остаться рядом с ним навсегда?
Но с Джеком никакого «навсегда» не существует. Ей следует об этом помнить.
Джилл трясущимися руками открыла духовку проверить пироги. Ей потребовалось сделать над собой огромное усилие, чтобы сосредоточиться на приготовлении праздничного обеда.
— Пахнет тут дивно.
Она с трудом проглотила стоящий в горле ком.
— Спасибо. Ты знаешь мое отношение к праздникам.
— Да. — Он помолчал. — Знаю.
Джилл обругала себя за неудачные слова и, поспешно надев рукавички, начала вынимать противень.
— Помочь?
— Нет, все в порядке. Спасибо.
Она вынула пироги из духовки и накрыла клетчатым полотенцем.
— Похоже, ты сегодня ждешь гостей.
— Да.
Джилл искоса посмотрела на Джека — и мгновенно об этом пожалела. Он стоял в дверях — крупный, красивый, мужественный. И полный желания принадлежать кому-то, не быть одному.
Он гневно бы отрицал это. Но что-то в его взгляде — что-то юное и потерянное — сказало ей, что она не ошиблась. У нее на кончике языка вертелось приглашение, ей хотелось, чтобы он остался. Назвав себя дурой, она удержалась.
— Хочешь кофе? — спросила она.
— Очень. — Он прошел к мойке, уселся на край кухонного столика и благодарно улыбнулся: — Спасибо.
У нее вдруг быстрее забилось сердце. Присутствие Джека все вдруг изменило, заметила она. Ее кухня, ее дом почему-то перестали казаться пустыми. Ей снова стало уютно. Так же, как и в ту секунду, когда в дом вбегала Ребекка.
И столь же внезапно она ощутила себя женщиной. Живой, чувственной, желанной.
Джилл приказала себе опомниться и достала из шкафчика кружку. Просто ее воображение в очередной раз разыгралось. Она слишком долго была одна, она соскучилась по Ребекке, она…
Истомилась по Джеку.
Нахмурившись, она налила в кружку кофе, а потом автоматически плеснула туда немного молока и добавила пол-ложки сахара. Подавая Джеку чашку, она надеялась, что он не заметит, как у нее дрожат руки. Он взял кружку и встретился с ней взглядом. Джилл приказала себе отвернуться, сказать что-нибудь нейтральное. Но вместо этого продолжала тупо смотреть на него, пока их пальцы не соприкоснулись.
— Как раз как я люблю, — пробормотал Джек, принимая из ее протянутой руки кружку кофе.
У нее покраснели щеки, и она поспешно отодвинулась. Но разве можно убежать от любви? Он наполнял ее чувства, заставляя ее сердце и ее разум выйти из-под контроля. Боже милосердный, что же ей теперь делать?
Отвернувшись, Джилл проверила индейку и без всякой нужды полила ее подливкой, все время ощущая на себе его взгляд.
Обещая себе, что не позволит своим эмоциям выйти из-под контроля, она поставила жаровню обратно в духовку. Ей нельзя терять бдительность. Нельзя вспоминать, что она чувствовала, когда между ними еще все было хорошо.
Джилл захлопнула духовку, стараясь справиться с волной воспоминаний. Воспоминаний о том, как они прижимались друг к другу, еще разгоряченные любовью, только утолив страсть, как смеялись какой-нибудь остроумной шутке, как Джек обнимал ее, пока она спала. И о словах, которые они бросали друг другу в ту ужасную последнюю ночь.
Джилл глубоко вздохнула, сняла рукавички и кинула их на столик. Чтобы хоть чем-то занять руки, она налила себе полчашки кофе, долила до краев молоком и всыпала туда две полные ложки сахара.
— А, я вижу, что ты по-прежнему любишь добавлять в молоко с сахаром немного кофе! — с улыбкой сказал Джек.
Она встретилась с ним взглядом, но тут же быстро снова отвела глаза:
— Я никак не совладаю с этой привычкой, хоть время от времени и пытаюсь.
Между ними снова наступило молчание. Джилл еще раз проверила духовку, а он не спеша пил кофе. С улицы донесся детский смех. Этот звук заставил ее вздрогнуть, и она снова поспешно взялась за чашку.
— Красивый день, — пробормотала она, понимая, что слова ее звучат глупо, но чувствуя острую потребность прервать неловкое молчание.
— Очень. — Джек снова оперся о столик. — Как и вчерашний. И позавчерашний.
— Ты так говоришь, словно об этом жалеешь.
Он посмотрел на нее, а потом отвернулся, нахмурившись:
— Наверное, жалею. Наверное, мне не хватает серого низкого неба и обильного снегопада.
Джилл поставила чашку на столик.
— Похоже, ты скучаешь по Айове.
Джек поднял лицо к потолку, потом снова перевел взгляд на нее.
— Сью звонила. Уговаривала приехать домой.
— И теперь ты жалеешь, что не поехал.
— В какой-то мере да.
Джилл удивило это признание. В нем читались мысли и чувства, которые он не высказал — но которые не смог скрыть.
— Ты этого не ожидала, правда? — Он хмыкнул, выражая отвращение к самому себе. — В тот день, когда она мне позвонила, когда я отказался даже говорить о приезде домой, Сью назвала меня эгоистичным сукиным сыном. Она сказала, что я — вылитый отец.
Джилл открыла рот, желая как-то его утешить, успокоить — но тут же спохватилась: она поняла, что не знает, что сказать и как ему помочь.
Джек покачал головой.
— День Благодарения в Троттер Джанкшн обычно бывает облачный. И холодный — в воздухе уже ощущается близость зимы. У них уже, наверное, выпадал первый снег.
Он говорил почти про себя, не отводя взгляда от окна.
— Помню, как я ходил по полям, как под ногами хрустел снег, а щеки и руки обжигал мороз. — Джек улыбнулся. — Это было так приятно. Я всегда любил мороз.
— Похоже, ты скучаешь по родным местам.
Он снова встретился с ней взглядом.
— Да.
Джилл прикоснулась к его руке, легонько погладив ее.
— Так поезжай домой, Джек. Просто сядь на самолет — и поезжай.
— Все не так просто.
— Просто. — Она махнула рукой в сторону телефона. — Возьми трубку, набери номер любой авиакомпании. Господь свидетель, я бы хотела иметь такую возможность. — Джилл вздохнула. — Я хотела бы иметь сестер, племянников и племянниц, как у тебя. Я хотела бы иметь семью, которая проводила бы праздники вместе. Семью, которая с тобой в горе и в радости…
Он прижал ладонь к ее щеке.
— Я знаю, Джилли. Но наши с отцом отношения… — Джек покачал головой. — Ты не понимаешь. Ты не…
— Да, не понимаю. — Она накрыла его руку своей. — Но хотела бы понять. Расскажи мне, Джек. Скажи, что между вами случилось.
Он колебался, и она прижала его руку еще крепче.
— Ведь ты поэтому сегодня пришел, правда? Потому что хотел поговорить?