Видя, что я не намерена соглашаться на такое абсурдное предложение, Дамиер вдруг хмыкнул, а затем брови мужчины сложились домиком, придавая лицу какое-то просящее выражение. Надо мной насмехались, но я была готова вытерпеть и это:
— Тогда, раз я могу умереть от твоих экспериментов, я поставлю свое условие.
Едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, я махнул рукой, прося лорда продолжать, чтобы он там себе не придумал. И Дамиер, щурясь от удовольствия произнес:
— Но я скажу, чего хочу, только после того, как ты меня заштопаешь.
— Кричать с башни, что в колодец упала дохлая птица, я больше на стану, — твердо произнесла, припомнив дурацкую шутку детства, из-за которой меня на три дня оставили без общих игр, заперев в спальне.
— Никаких криков. Все достойно и без привлечения третьих персон, — пообещал мужчина, так что мне ничего не оставалось, как кивнуть. Да и на самом деле стоило поторопиться: у меня на сегодня было намечено множество дел, и задерживаться из-за дыры в чьем-то боку не хотелось. Даже если это бок моей первой и безответной любви…
— Снимай, — вновь потребовала я.
— Ты сама попросила, — многозначительно произнес Дамиер, прежде чем стянуть через голову тонкую белую сорочку.
И да, я попросила сама. Но кто же мог знать, что не слишком крупный лорд окажется таким красивым. С этой точки зрения. Даже несмотря на темную, пропитанную кровью ткань батистового платка, которым Дамиер догадался зажать на время рану, я не могла не признать, что тренировкам он уделяет довольно много времени. И они дают явный результат.
— И что же ты скажешь? — проворковал Дамиер, видя, что я замерла, словно змея под пение флейты.
— Хм, жира мало, будет удобно зашивать, — хрипло буркнула я, чувствуя, как наливаются жаром щеки. — Вот только лучше бы ты встал или лег на стол. В таком положении мне неудобно.
Голос слушался не так чтобы очень, и моя надежда, что лимит неловких ситуаций на сегодня между нами двумя исчерпан, не оправдалась. Я чувствовала себя так, словно попала в кладовую со сладостями, чего никто не заметил. И я могу съесть столько, сколько влезет. Вот только на следующий день будет болеть живот, а кожа покроется красной сыпью. Но сладости манили, отвергая все доводы разума…
Пока я пыталась справиться с собой, Дамиер встал, поглядывая на меня сквозь полуопущенные веки. Я же, отложив пока иглу и капнув на кусок чистой ткани обеззараживающий раствор, осторожно потянула прилипший платок, стараясь не пялиться на рельеф мужского живота и на темные волосы, сбегающие дорожкой куда-то за линию пояса.
— Ты точно знаешь, что это средство можно? — поймав меня за руку, прежде чем я успела прижать пропитанную материю к ране, еще раз взволнованно уточнил Дамиер.
— Это не я готовила, если тебе станет легче, — недовольно буркнула, выдергивая руку и все же придавливая ткань. Нужно было убрать всю запекшуюся кровь и кусочки одежды, если таковые попали в рану. Даже несмотря на то, что клинок был острым, такое могло случиться и последствия даже для Трианонских лордов могли оказаться не самыми лучшими.
— Агр-пф-ш-ш! — с рычанием переходящим в шипение, дернулся Дамиер, но не отступил. — Ари, что это за дрянь?
— Хорошее средство. Горючая вода двойного перегона. Сильно сокращает долю заражений после ранения.
— Слышал о ней, но не думал, что такая пекучая. Словно соли с перцем разом на рану сыпанули. Но и проходит быстро, — с некоторым удивлением признал лорд, и мышцы на животе заметно расслабились, став не такими рельефными. Я вновь сглотнула, невероятным усилием заставляя себя отвести взгляд в сторону.
— Больше печь не будет, — пообещала я, надеясь, что говорю правду. Даже если немного и поболит, так это мелочи. Когда братьев зашивали, лекари всегда твердили, что лишнее волнение пациента только портит дело.
Не глядя в лицо Зиминика, чтобы не утратить вдруг решимости, я осторожно взяла со стола тонкую, изогнутую иглу и тоже плеснула на нее жгучей воды, что должна была сберечь рану от нагноений. А еще я где-то читала, что мокрая нить меньше рвется.
— Ты готов? — глядя на ровные края раны, тихо спросила.
— А у меня есть выбор? — недовольное хмыканье, раздавшееся над головой, придало мне сил, и я осторожно, но решительно вонзила иглу в смуглую кожу, сжав края раны свободной рукой. Кажется, все шло даже неплохо…
— Ари! Да чтоб тебе… — сквозь шипение я не разобрала слов, но и обрывков было довольно, чтобы додумать самой. От резкого выкрика я невольно присела едва не выдернув иглу из раны.