Ян усмехнулся только.
— Ты ведь нас в покое не оставишь, даже если я все по-твоему сделаю… Так, фору даешь.
Хессер не счел нужным отвечать на очевидное.
— Пусть так! Посмотрим, чья правда!
— Иди, ешь с веселием хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим (Екклезиаст, 9,7), — процитировал ему в след инквизитор.
Если б не отряд, равномерно окружавший их телегу, двое инквизиторов за спиной, не считая самого Хессера, — как и не было ничего. Приезда в обитель, крещения, расставаний… Они трое все так же тряслись на ухабах, направляясь неизвестно куда.
— Ну, и что ты о себе думаешь? — неласково поинтересовался Ян, даже не глядя в сторону Марты.
— Сам же говорил, дура… — она виновато пожала плечами.
— Поздновато спохватилась!
— Чего уж теперь… Что ты будешь делать?
— Что сказано, — отрезал Ян, и Марта больше ничего не решилась спрашивать.
Она смотрела на опущенную светловолосую голову, безнадежно поникшие плечи, подавляя в себе желание подсесть рядом, обнять, утешить… Уриэль сидел между двумя помощниками Хессера, который ехал верхом, и судя по виду был готов к самому страшному.
На ночлег остановились в какой-то деревеньке. Когда его стащили на землю, у юноши подкосились затекшие от веревок ноги. Уриэля ткнули в угол, не развязывая стянутых за спиной рук и не снимая повязки с глаз. Марта не выдержала: первым делом поднесла ему напиться, а потом и миску с похлебкой, раз ее никто не одернул.
— Развяжи меня! Пожалуйста! — умоляюще зашептал юноша.
Марта покачала головой, зачерпывая новую ложку.
— Не получится. С нас глаз не сводят.
— Марта, пожалуйста! Попробуй! Меня убьют… — губы тряслись и кривились.
Господи, да он же перепуган до истерики! — костяшки пальцев у кружевницы были белые-белые. Но иначе убьют их. Однако со способностями Уриэля у них будет больше шансов вырваться… Марта растеряно обернулась, ища оборотня взглядом — тот вел себя так, как будто вообще не видел ни связанного по рукам и ногам юношу, ни ее.
Раздираемая сомнениями, — может она опять только хуже сделает, — Марта поднялась, делая вид, что собирается взять добавки. Нож удалось прибрать в рукав совершенно незаметно, но тут на запястье больно сомкнулись сильные пальцы.
— Хватит с него, — заявил Лют, упреждающе глядя на Марту.
Что-то в его взгляде еще больше встревожило ее, но она привыкла, что Ян всегда знает, что делает, и подчинилась. Лют посадил вдову рядом с собой, подставил полную кружку пива, не отпуская от себя. Прижатая к твердому боку, Марта против воли ощутила приступ легкомыслия: нет, не зря она тогда развернулась и поехала вслед за ним обратно в монастырь. Выберутся они и из этой переделки, зато можно сидеть вот так вместе, в кольце уверенных рук.
— Мне на двор надо, — раздался насмешливый голос, — Или под себя делать?
Один из младших инквизиторов нехотя ослабил веревки.
— А руки? — язвительно напомнил Уриэль, разминая замлевшие конечности, — Или ты мне сам подержишь?
— Вдвоем идите, — распорядился недовольный Хессер, отвлекаясь от разговора с рыцарем, возглавлявшим отряд.
Уриэль потянулся было к повязке на глазах, но его с двух сторон взяли за плечи.
— Не волнуйся, проводим. Или ты так не найдешь?
Когда послышались крики, среагировал первым Ян, с грязным ругательством бросившись к выходу. Он не мог не ожидать, что отчаявшийся парень выкинет нечто подобное.
Как и ожидалось, на инквизиторов, не пылавших в данный момент злобой, не испытывавших никаких порочных желаний, чары дьяволенка не оказали ни какого действия. Поэтому он даже не стал тратить на них драгоценное время, когда, улучив момент, вывернулся из державших его рук, сдернул повязку и перемахнул через плетень.
Осень выдалась дождливая, хлопотная, затекшие ноги плохо слушались, но когда речь идет о спасении собственной головы, порой свершаются настоящие чудеса.
Уриэль мчался не разбирая дороги, непонятным образом умудряясь преодолевать неразличимые в темноте препятствия, и с такой скоростью, что разозленному Люту, пришлось плюнуть на всякое благоразумие и догонять его уже волком.
«Все. Теперь точно уже никуда не отпустят», промелькнуло в сознании при новой порции криков, раздавшихся уже ему в след, «Хорошо, что хоть стрелять не начали, с них станется…» Настроения ему эта мысль, понятное дело, не улучшила. Впервые в жизни, он вообще не представлял, что ему делать, — сейчас, когда в цепких инквизиторских ручках не только Марта (и почему все женщины норовят влезть, куда их не просят?!), но и судьба его приемного отца.
— Ян, не надо! Отпусти! — услышал Лют, опрокидывая Уриэля в грязь.
За то время, что оборотень потратил, возвращая себе человеческий облик, юноша опять сделал попытку удрать, за что тут же получил сильнейшую оплеуху, от которой зазвенело в ушах. Он так и остался стоять на четвереньках, а когда поднял голову, в светлых глазах что-то дрогнуло, поплыло знакомое муторное марево.
— Ты эти свои штучки брось! — от новой затрещины Уриэль снова растянулся на земле.
Заломив ему руку, Ян волок беглеца за собой обратно, скрипя зубами от распиравшей его злобы: на себя, на весь белый свет, на этого маленького засранца, который только и может, что проблемы подкидывать. Втолкнув его в занятый ими дом старосты, он швырнул юношу с такой силой, что тот плечом и виском ударился о стену и сполз на пол в полуобмороке.
— Сиди и не дергайся! Из-за тебя под смертью ходим! А один может мертв уже!
Марта, вырвавшись от предусмотрительно удерживающего ее рыцаря, повисла у Люта на шее.
— Что ты! Опомнись! Откуда ему было знать, что его и в монастыре найдут! — она смотрела на Яна так, как будто впервые увидела.
— Знал, — Уриэль тяжело поднимался, его била крупная дрожь, — Знал. У них — свои методы… Только жить, волк, все хотят! Скоро планеты займут нужное место — они ждали этого очень долго… И пока ты будешь пробиваться к воротам, они проведут свою черную мессу, в конце которой меня убьют, просто выпотрошат атаном…
— Почему? — хрипло спросил Лют.
— Что бы не просто вызвать Дьявола, но заставить его выполнить их условия.
— Для чего? — вступил Хессер.
— А чего вам людям надо? — устало бросил Уриэль, позволяя снова себя связать, — Безграничной власти, золотых гор, вечной молодости, бессмертия и могущества…
Мне-то какая разница?
Ян отвернулся, оттолкнул от себя оцепеневшую от ужаса, потрясенную Марту и вышел во двор, не выдержав безнадежного взгляда, в котором даже укора не было, только обреченность.
17
Лес вдоль дороги был густой, темный, ощетинившийся хвойными лапами, здесь уже чувствовалась близость гор. Миновав его, но не выходя на открытое пространство, Хессер сделал знак остановиться.
— Отсюда вы пойдете одни. К стенам мы подойдем ночью, и ты, волк, должен быть уже на месте. После сигнала откроешь ворота, и можешь быть свободен со своей ведьмой.
Лют кивнул, соглашаясь, и тронулся, как только двое помощников инквизитора слезли с повозки. Ехали в молчании, как и все время с неудавшегося побега Уриэля.
Тогда, ночью, Марта прижималась к оборотню, шепча:
— Ты ведь не отдашь его, правда?!
И всю дорогу надеялась, заботясь об Уриэле, которого больше не развязывали и не выпускали из виду, что Ян что-нибудь придумает, что вот-вот что-нибудь сделает, и они будут в безопасности. И сейчас надеялась, пока впереди не встали высокие серые стены.
— Я тебя здесь подожду, — Лют свернул с подмерзшей колеи, встав за роскошными зарослями акации, трепетавшей последними еще державшимися листами.