— Сэр, шумы подводной лодки неопознанного типа, пеленг сто пятьдесят, курс двести шестьдесят, дистанция двести пятьдесят шесть миль! Уходит на глубину. Меры маскировки не пременяет! Поворачивает! Меняет курс! Прошу разрешения на объявление общей тревоги по зоне прибрежной обороны! — звертелась кутерма тревоги на базах и аэродромах береговой обороны западного побережья Аляски. Никогда не ступала нога иностранного солдата после войны за независимость на территорью Америки. Угробить и потопить угрозу земли американской было делом чести. За такое и Медаль Почёта не грех получить, на худой конец Звезду Серебрянную дадут. Не зевай хомка! Медаль Почета — эта пять тыщ долларов в месяц до самой смерти ветерана, табличка на стене Пентагона и слава навсегда. Хто ж от такого откажется, да ещё и на своей собственной земле, у родных берегов?
Ну да. Главное у диверсантов что? Правильно, основное это вовремя смыться. Несмотря на потерю объекта военная машина Аляски уничтожена пока не была. До Владика было чуть не десяток тысяч миль, а впереди неизвестность. Высунуться в водах противника было нельзя — уничтожат. Свалят потом, что не знали, мол, кто автоматически грохнули неопознанный объект. Высунуться из-под воды и дать радио всё равно, что встать в полный рост перед пулемётом в тире. И началась игра в кошки мышки.
— Не бзди мужики, говорит командир. Нам главное от их прибрежной авиации уйти подальше. А с моряками мы разберёмся. Половина боекомплекта на борту и нас голыми руками не возьмёшь. Боевая тревога! Коммуникатор выключить. Связь с вахтами по телефону. Соблюдать режим «Тишина» на борту. Осмотреться в отсеках. Боевая тревога! — лодка затихаривалась, притворяясь ненужной ветошью на глубине, и перешла на самый тихий ход.
Обманка шумела на весь Аляскинский залив, поднимала на уши силы противолодочной обороны и тащила их к Кодьяку за собой. С океана к побережью спешила недобитая авианосная группа. Во главе своры кораблей шёл новенький авианосец ·Рональд Рейган? седьмого оперативного флота США. С берега поднимались в ружьё корабли береговой охраны, подводные лодки самолёты разведки и вертолёты. В ·Орионы? загружали гидроакустические радиобуи, подвешивали торпеды и ракеты на консоли подкрыльевых пилонов ударных самолётов. Месть сладка в любом варианте. А месть по врагу, посягнувшему на священные пределы соединённых штатов американской Родины, втройне почётна и будет покрыта неувядаемой славой подвига защитника пиндосовского Отечества. И не беда, что силы противостоявшие ·Марсу? превосходят его возможности вдесятеро. Главное потопить нахального русского медведя именно своей ракетой, торпедой или бомбой. И потом на телевидении рассказать, как спас мир от катастрофы самым могучим и лучшим в мире американским оружием, влёт, не целясь, по-ковбойски — первой же пулей. Ага, щас. Мы тоже не валенком деланы.
— Командир, они нас окружают, — выводы группы аукстиков и радиоразведки наводили на мысли о «Варяге», кингстонах и параде, — три подводные лодки, одна Вирджиния, Сиавульф, и Лось. С севера четыре эсминца и фрегат. С запада «Рональд Рейган» и восемь кораблей, не считая транспорт. Над нами вертолёты, Орион, Хокай и Шершни. Вокруг множественные всплески сброшенных буёв, а возможно и донных самонаводящихся мин с МК-48,- американцам хотелось взять реванш за своё поражение на суше. В ЦП все ждали решения командира. И оно не заставило себя долго ждать.
— По местам стоять! Приготовиться к всплытию! — вот этого пожалуй не ожидал никто. Боцман повернулся, оторвавшись от своих экранов! Требовал визуального подтверждения услышанного.
Пиндосы на обманку шедшую к Кадиаку не купились до конца. Всплыть мы конечно всплыли. С аварийным сигналом SOS и криками, шо ой-ё-ёй, помогите. Зато всплыла и наша антенна. И буксируемая и рубочная. Пока абрикосы яростно агитировали командира подлодки сдаться, сильно не приближаясь и нагло грохоча реактивными движками над мокрой палубой, радио лодки выстрелило на Кушак информацию о нашем бедственном положении. Неожиданно командир авианосца прекратил угрожать нам скорым потоплением и красотой американского плена, что он обещал всем кроме разведчиков, и начал интересоваться более мирными вещами. Типа: — куда идём, чем помочь, как дела?
— Следую своим курсом, — коротко ответил Бережков и армада расступилась перед резиновым и чёрным носом «Марса», — настоятельно рекомендую двигаться за мной в целях обеспечения вашей же безопасности.
Так, к Владивостоку и подошли, с эскортом седьмого американского флота. Как оказалось Бобко просто поинтересовался нужны ли президенту Аляски восемь тысяч моряков с авианосца и прилегающих к нему кораблей АУГ. Ответ был положителен. Через месяц мы с Мамедом катили на личном Хаммере по трансибирскому шоссе. По дороге первым был дом Равиля. Поэтому он неустанно учил меня управлять «сложной» американской техникой и давал советы. Ещё через две недели Хаммер пересёк границу Украины. Через сутки тяжёлый джип въехал на автомобильный мост через реку Самара.
С моста построенного пленными немцами после войны, открылся изумительный вид на маленький городок, что в двадцати восьми километрах от Днепропетровска. Старая казацкая церковь о девяти позолоченных куполах, построенная без единого железного гвоздя в семнадцатом веке и давшая городу имя устами Екатерины Второй, встретила меня сиянием и покоем. По привычке посчитал купола. Зодчий из Харькова пообещал казацким старшинам, что хотели строить церковь в столице Новой Сечи Новоселице, что хоть куполов и будет девять, но с какой бы стороны света вы не смотрели на церковь увидеть сможете лишь семь из них и Звонницу. Старшины Войска Запорожского и полковник Андрей Головатый не поверили. На своей Раде Обозвали лгуном. Мастер побожился. Условие было жестким — до утра доказать, что не обманул казаков. А если не докажет, то за обман старейшин казацких приговор один — смерть. Тогда мастер сплёл из камыша за одну ночь макет. Дядьки обалдели, если он из камыша за ночь такоё сотворил, то что ж этот парень из нормального материала сделает?! План утвердили. Деревянный Храм соорудили без единого железного гвоздя. Купола позолотили. Тридцати пятиметровая деревянная церковь заложенная за несколько дней до уничтожения Запорожской Сечи стала шедевром деревянного зодчества. Ни одной колонны. Никаких поддерживающих подставок. Макет собора, по преданию приснившийся зодчему и сплетёный архитектором хранили в церкви, как святыню пока он не рассыпался в 1812 году.
Когда карета всесильной императрицы остановилась на площади перед строением, то народ замер. Открылась дверца, Первая Дама великого государства так и застыла опустив лишь одну ясновельможную ножку на украинскую землю. Не могла оторвать глаз от сияющего в небе над ней великолепия.
— Ах! Вы только взгляните на эту красоту! Да, это Новая Москва! — воскликнула царица всея Руси и белыя, и малыя, и великия. Так и пошло с тех пор — Новомосковск. Мой учитель истории говорил нам, несмышлёным, что казаки построили в 1780 году единственный в мире крестообразный девятиглавый собор.
— Обратите внимание, говорил он нам, пионерам, с непонятным тогда восторгом и пользовался таинственными терминами, — Ни одной колонны. Никаких поддерживающих подставок. Сложенные в «лапу» из дубовых и сосновых брусьев купола на деревянных шипах связаны между собой так, что каждый служит опорой для соседних на основе равновесия, создав гармонию и красоту со всех сторон. Как и мы с вами в своей жизни, — где ж теперь мой учитель истории? А церковь вот она. Покосилась правда на двадцать два градуса, купола сошлись. Куда там Пизанской башне с её пятью и европейским недоделанным наклоном. Но стоит насмерть постройка Акима Погребняка, до последнего. Вроде, как верит в нас Свято-Троицкий храм, что не бросим его, отремонтируем, не оскверним отсутствием веры землю на которой он стоит. Купола выправим. Жизнь вдохнём.
Теперь я считал кресты с особым удовольствием, как в детстве, проверял себя и мастера. Семь. Точно. Кресты православные в навершиях золотых луковиц. Только позолота сошла. И купола покрыты зелёной краской по бедности нашей. Я Дома. И звонница с часами отдельно. И лес с плавнями до горизонта со всех сторон. Река под мостом сверкает. Только дорога непривычно пустынна и тиха.