Что же получается? Врангель служил обедни и молебны о „ниспослании свыше помощи христолюбивому воинству российскому против безбожной Советской власти“, а бог оказался предателем своих собственных интересов и сотворил „естественное чудо“ в пользу атеистически настроенной коммунистической Красной Армии?! Потом вторично предал в руки безбожников немецко-фашистские войска, хотя на солдатских ременных бляхах у них стояло: „Готт мит унс!“ („С нами бог!“) Нелепость!
Ларчик открывается, однако, много проще. Никаких „естественного порядка“ чудес, как и никаких вообще сверхъестественных чудес, не существует, как не существует и духовных „высших сил“, которые могли бы их творить. Рассказ о событиях у Красного моря при бегстве небольшой группы еврейских рабов из Египта долгие века жил в народной памяти, передавался из уст в уста. Соответственно понятиям и верованиям того времени этот рассказ подвергался религиозному переосмысливанию. В нем появились и молитва Моисея о чуде и эта пресловутая подача чуда именно после молитвы. Так воспоминание о небольшом историческом случае в человеческом последующем толковании стало „чудом“, тогда как никакого чуда не было. Просто небольшая группа беглецов-евреев воспользовалась ветром и отливом. Это „чудо“ знакомо всем жителям приморских районов с мелкими заливами.
Я привел три примера. Читатель и на основании сказанного поймет, что все мои долголетние попытки сочетать науку и религию и защитить религиозное учение библии и православия перед лицом научных фактов и доводами здравого смысла потерпели в конце концов полное поражение. Я оказался на развалинах здания, которое строил десятилетиями.
И, чем больше я углублялся в изучение библии, тем яснее представлял себе уже те пути, на которые должен стать.
В 1955–1956 годах я был привлечен в качестве ученого редактора к новому изданию библии и отдельно — Нового завета с псалтирью.
Работа над библией влекла меня. Но меня уже угнетало сознание, что это издание будет использовано не в научно-исторической и историко-критической работе, а как средство религиозной пропаганды и одурманивания человеческих умов. Ведь кто-кто, а я-то теперь хорошо знал, что для понимания содержания библии, как и для понимания любого другого памятника древней человеческой письменности, требуются от читателя хорошее знание древней истории, знание законов развития человеческого общества, многих данных этнографии и сравнительное изучение истории религий. Если же за библию возьмется неподготовленный человек, да еще затуманенный религией и ее суевериями, результат может быть очень печальным.
У писателя Лескова в одном из рассказов говорится: Он немного того! Не в своем уме! Да и что с него спрашивать… Он до Апокалипсиса дочитался!..» То есть прочел всю библию до ее последней книги — «Откровения Иоанна Богослова».
Здесь много правды. Для того, кто не владеет большим вспомогательным грузом знаний, библия — темный лес, в котором легко можно заблудиться и, потеряв ориентировку, стать истерическим, невменяемым фанатиком.
В этот же период в «Журнале Московской патриархии» я поместил ряд статей в защиту мира, дела для меня всегда близкого и дорогого. Скоро, однако, пришлось прекратить эту работу, так как от меня требовали по возможности голой елейности, на что я мало способен. К тому же обнаружилось, что кое-кто из московских священников вообразил, будто на этих статьях можно хорошо заработать, и проникся завистью. Работать в окружении сплетен и наговоров было неприятно. И я вновь сосредоточился на преподавании и научной работе.
Но решение порвать с религией как единственный выход из той раздвоенности, в которой я все более себя чувствовал и сознавал, все более оформлялось и крепло.
Осипов А. — бывший крупный теоретик богословия, в результате своих научных занятий понявший нелепость религиозных поисков и решительно порвавший с религией, о чем им написана книга «Путь к духовной свободе», отрывок из которой мы и помещаем.
Владимир Беляев
КАНДИДАТ В СВЯТЫЕ
Странно сложилась моя жизненная судьба. Родился я в первом десятилетии нынешнего века в древнем украинском городе Каменец-Подольске. Кроме отца и матери, да священника соседней Георгиевской церкви, высокого, седовласого отца Серафимовича, над моим будущим простер издали свою тяжелую, мясистую руку еще один непрошеный повелитель — Галицкий митрополит, Львовский архиепископ, Его Эксцеленция Высокопреосвященный Кир, АНДРЕЙ АЛЕКСАНДР ГРАФ НА ШЕПТЫЦЯХ ЧИНА ОРДЕНА СВЯТОГО ВАСИЛИЯ ВЕЛИКОГО ШЕПТИЦКИИ.