XV глава книги Исход — это древняя победная, ликующая песня евреев по случаю удавшегося бегства, где, как это мы встречаем и в наших русских былинах, все песенно преувеличено и приукрашено. Вроде нашего былинного: «Где ударит, там среди ворогов улица, где повернется, там переулочек!» Принимать такую песню за полноценный документ — величайшее невежество и научная бессмыслица.
Критическое богословие, а с ним вместе и многие (если не большинство) западные богословы отмечают, что более реальный рассказ о том же событии содержится в XIV главе той же книги, где говорится, что «гнал господь море сильным восточным ветром вся ночь, и сделал море сушею, и расступились воды». Оказывается, что не было никакого мгновенного чуда. Евреи воспользовались осушением узкой песчаной косы под влиянием «выдавливания» воды ветром в узком заливе и успели скрыться. Боевые колесницы преследователей увязали в мягком донном грунте и должны были повернуть, так как ветер переменился и вода начала прибывать. Сами богословы говорят, что «это было чудо так называемого „естественного порядка“ (и я долго так понимал), то есть что бог „использовал“ естественные силы природы, а собственно чудо было лишь в своевременности данного события… Все-де творится по непреложному плану божественного „провидения“ и „промышления“ о мире!..
Согласимся временно с этим объяснением.
А теперь позвольте заметить, что „чудо“ это дважды повторялось в истории нашего Советского Союза! И оба раза на одном и том же месте. Первый раз в гражданскую войну, когда Красная Армия гнала Врангеля из Крыма. Тогда, в ноябре 1920 года, М. В. Фрунзе, воспользовавшись, по указанию местных рыбаков, тем, что ветры вытеснили большую часть воды из так называемого Гнилого моря (Сиваш), отделяющего Крым от материка, переправил ряд подразделений в тыл врага. Красноармейцы по грудь в воде перешли через залив, который белогвардейцам казался непроходимым. И этот переход помог быстро разгромить врангелевцев. Второй раз это же „чудо“ повторилось в 1944 году, когда при тех же обстоятельствах удалось переправить в тыл ничего не подозревавшего врага наши части. И в обоих случаях это было весьма своевременно и полезно!
Что же получается? Врангель служил обедни и молебны о „ниспослании свыше помощи христолюбивому воинству российскому против безбожной Советской власти“, а бог оказался предателем своих собственных интересов и сотворил „естественное чудо“ в пользу атеистически настроенной коммунистической Красной Армии?! Потом вторично предал в руки безбожников немецко-фашистские войска, хотя на солдатских ременных бляхах у них стояло: „Готт мит унс!“ („С нами бог!“) Нелепость!
Ларчик открывается, однако, много проще. Никаких „естественного порядка“ чудес, как и никаких вообще сверхъестественных чудес, не существует, как не существует и духовных „высших сил“, которые могли бы их творить. Рассказ о событиях у Красного моря при бегстве небольшой группы еврейских рабов из Египта долгие века жил в народной памяти, передавался из уст в уста. Соответственно понятиям и верованиям того времени этот рассказ подвергался религиозному переосмысливанию. В нем появились и молитва Моисея о чуде и эта пресловутая подача чуда именно после молитвы. Так воспоминание о небольшом историческом случае в человеческом последующем толковании стало „чудом“, тогда как никакого чуда не было. Просто небольшая группа беглецов-евреев воспользовалась ветром и отливом. Это „чудо“ знакомо всем жителям приморских районов с мелкими заливами.
Я привел три примера. Читатель и на основании сказанного поймет, что все мои долголетние попытки сочетать науку и религию и защитить религиозное учение библии и православия перед лицом научных фактов и доводами здравого смысла потерпели в конце концов полное поражение. Я оказался на развалинах здания, которое строил десятилетиями.
И, чем больше я углублялся в изучение библии, тем яснее представлял себе уже те пути, на которые должен стать.
В 1955–1956 годах я был привлечен в качестве ученого редактора к новому изданию библии и отдельно — Нового завета с псалтирью.
Работа над библией влекла меня. Но меня уже угнетало сознание, что это издание будет использовано не в научно-исторической и историко-критической работе, а как средство религиозной пропаганды и одурманивания человеческих умов. Ведь кто-кто, а я-то теперь хорошо знал, что для понимания содержания библии, как и для понимания любого другого памятника древней человеческой письменности, требуются от читателя хорошее знание древней истории, знание законов развития человеческого общества, многих данных этнографии и сравнительное изучение истории религий. Если же за библию возьмется неподготовленный человек, да еще затуманенный религией и ее суевериями, результат может быть очень печальным.
У писателя Лескова в одном из рассказов говорится: Он немного того! Не в своем уме! Да и что с него спрашивать… Он до Апокалипсиса дочитался!..» То есть прочел всю библию до ее последней книги — «Откровения Иоанна Богослова».
Здесь много правды. Для того, кто не владеет большим вспомогательным грузом знаний, библия — темный лес, в котором легко можно заблудиться и, потеряв ориентировку, стать истерическим, невменяемым фанатиком.
В этот же период в «Журнале Московской патриархии» я поместил ряд статей в защиту мира, дела для меня всегда близкого и дорогого. Скоро, однако, пришлось прекратить эту работу, так как от меня требовали по возможности голой елейности, на что я мало способен. К тому же обнаружилось, что кое-кто из московских священников вообразил, будто на этих статьях можно хорошо заработать, и проникся завистью. Работать в окружении сплетен и наговоров было неприятно. И я вновь сосредоточился на преподавании и научной работе.
Но решение порвать с религией как единственный выход из той раздвоенности, в которой я все более себя чувствовал и сознавал, все более оформлялось и крепло.
Осипов А. — бывший крупный теоретик богословия, в результате своих научных занятий понявший нелепость религиозных поисков и решительно порвавший с религией, о чем им написана книга «Путь к духовной свободе», отрывок из которой мы и помещаем.
Владимир Беляев
КАНДИДАТ В СВЯТЫЕ
Странно сложилась моя жизненная судьба. Родился я в первом десятилетии нынешнего века в древнем украинском городе Каменец-Подольске. Кроме отца и матери, да священника соседней Георгиевской церкви, высокого, седовласого отца Серафимовича, над моим будущим простер издали свою тяжелую, мясистую руку еще один непрошеный повелитель — Галицкий митрополит, Львовский архиепископ, Его Эксцеленция Высокопреосвященный Кир, АНДРЕЙ АЛЕКСАНДР ГРАФ НА ШЕПТЫЦЯХ ЧИНА ОРДЕНА СВЯТОГО ВАСИЛИЯ ВЕЛИКОГО ШЕПТИЦКИИ.
Этому высокому церковному сановнику мало было всех этих пышных титулов, и он самолично стал именовать себя еще и ЕПИСКОПОМ КАМЕНЕЦ-ПОДОЛЬСКИМ. Граф же Андрей Шептицкий постоянно пребывал во Львове, который, как известно, был одним из городов императорской Австро-Венгрии и подчинялся императору Францу-Иосифу из династии Габсбургов.
Таким образом, уже в далеком детстве я услышал от своих родных фамилию Шептицкий.