— Мистер Майлс, — прервал Спенсер, — я понимаю ваше положение и, поверьте, ценю ваши усилия.
— Вы отправили телеграммы в Вашингтон?
— Да, конечно.
— Вы собираетесь договориться с каким-либо другим адвокатом? — спросил Майлс.
— В данный момент — нет. Но...
— А как вы смотрите на Саймона Риса? Я вас часто встречал вместе. У него блестящая репутация.
Спенсер рассмеялся.
— А вы знаете, что случилось? — и он рассказал Майлсу о встрече с адвокатом в вестибюле гостиницы.
— Да, неприятно, — заметил Майлс. — Но не огорчайтесь. У нас достаточно адвокатов, которые с радостью согласятся представлять ваши интересы и получить деньги. Я подумаю о ком-нибудь.
— Я тоже буду думать. Спасибо, мистер Майлс.
— Обязательно дайте знать, как только получите ответ из Вашингтона. Кстати, вам пришла в голову блестящая мысль — послать телеграмму сенатору Купу. В этом Джон с вами согласен.
— Я рад, — ответил Спенсер.
В комнате было очень душно. Он встал, открыл дверь и вышел на балкон. Здесь он почувствовал себя немного лучше, хотя воздух был неподвижный и сырой. Откуда-то слабо донесся звонок. Он не сразу сообразил, что это телефон. Спенсер не пошевелился, и телефон вскоре умолк. Черный аппарат на столе был сейчас его врагом; такими же врагами были письма и почтальон, который их приносил, управляющий домом и лифтеры, газеты, которые продавались на улицах, его клерк — его бывший клерк — и телевизор. Но облик города и вид реки не изменились. Через реку шел паром, направляясь к Уэлфер-айленд, а большое нефтеналивное судно лениво двигалось к мосту Куинсборо. Может быть, завтра Спенсер получит ответ из Вашингтона? Интересно, чего хотел от него Майрон Вагнер? Он не разговаривал с ним после инцидента с Марком Хелриджем. Вот опять зазвонил телефон; возможно, это Майрон, но он не хотел отвечать на звонок.
Он почувствовал, что боли в желудке все еще продолжаются. Продолжаются?.. А может, начинаются снова? Ему придется принять таблетку. Майлс спросил его: «Вы платите своему врачу?» Майлс — странный человек; он, должно быть, вдвое старше Спенсера, настоящий старик. Но, слушая его, вы никогда этого не скажете. Что подумает о нем Майлс? Как он поведет себя, когда узнает правду? Мысль об этом беспокоила Спенсера. Если Майлс отвернется от него, он потеряет своего единственного друга — нет, не единственного, останется еще Ред. Майлс и Ред, старик семидесяти лет и юноша лет двадцати, — довольно странное сочетание.
Возможно, Лэрри еще даст о себе знать, но, даже допуская такую возможность, Спенсер вместе с тем в глубине души сознавал, что не может на это рассчитывать. Если ответ из Вашингтона будет положительным, ему придется немало потрудиться, чтобы разыскать Лэрри. Не исключено, что в конце концов он найдет Лэрри, но будет уже поздно добиваться его присутствия при слушании дела. Спенсеру придется выступать перед комиссией без своего свидетеля. Он скажет правду о письме — Спенсер был уверен, что его заявление само по себе произведет сенсацию, — но окончательный результат по меньшей мере сомнителен. Используя выгодный момент, Уолты Фаулеры и Аароны Купы сделают вид, что не верят его истории с письмом, и в таком случае вопрос останется «спорным», а сам он — по-прежнему под подозрением. Его жизнь... Спенсер внезапно подумал, что в той атмосфере, в которой он теперь живет, затравленный страхом, сплетнями и всеобщей неприязнью, для него нет разницы между невиновностью и виной и что одним своим поступком он сразу превратил себя из уважаемого гражданина в отщепенца.
Боли в желудке возобновились. Он вошел в комнату, оставив дверь на балкон открытой. Разрывая пакетик с аптечными таблетками, Спенсер вспомнил, что после завтрака у него во рту не было ни крошки. Не удивительно, что его желудок протестует. Вместо того чтобы глотать пилюли, Спенсер решил сначала испытать давно проверенное лекарство — пищу.
Он был в кухне, когда опять услыхал телефонный звонок, и так испугался, что чуть не выпустил стакан из рук. Он дождался, пока телефон перестал звонить, и только после этого в нервной спешке выпил молоко и съел сэндвич. Потом он подошел к столу и позвонил в абонентный отдел телефонной компании, но там уже никого не было, оставалось отложить дело до завтрашнего утра. Спенсер решил было снять трубку с рычага, но потом подумал, что на такой риск идти не следует: слишком многое могло случиться, к тому же он хотел дождаться звонка Майрона Вагнера. Бюро обслуживания ничего сообщить не могло: ему звонили трое, все мужчины, хотели переговорить с мистером Донованом. Ничего не поручали передать.