— Завтра же переменю номер телефона, — сказал Спенсер.
Ему о многом нужно подумать: Лэрри, Вашингтон, его контора, дело о клевете, прислуга — и это еще не все. Оставалось что-то более важное, но что тут важно и что нет? Невозможно разобраться. Он все еще не вскрывал писем, а ведь следовало бы их прочитать. Он сел, посмотрел на конверты и взял один из них — письмо было из Рочестера в штате Нью-Йорк. «Дорогой товарищ, наша любимая родина Россия...» Он отложил листок в сторону и встал.
Ему показалось, что боли в желудке прошли, но все же он чувствовал себя совершенно измученным. Спенсер пощупал лоб рукой; лоб был влажный. Оглядев себя, он вдруг заметил, что рубашка прилипла к телу, а от пальцев остаются на бумаге влажные следы. Не выпить ли ему чего-нибудь? Спенсер направился в кухню, но, сделав несколько шагов, остановился. Внезапно все звуки вокруг прекратились, и молчание навалилось на него свинцовой тяжестью. Он услыхал биение своего сердца, угрюмое, монотонное биение — тук... тук... тук, оно равномерно усиливалось, заполняя его уши, заполняя всю комнату; в него ворвался пронзительный звонок телефона — опять и опять; он сливался с биением его сердца, пока оба эти звука не превратились в нерасторжимое целое.
Спенсер не помнил, как добрался до спальни и проспал беспокойным сном часа три. Он не помнил, как в полусне взял с тумбочки телефон и сунул его под одеяло. Он снял с себя ботинки, но не разделся. Когда он наконец проснулся, весь в поту, то увидел, что простыня его скомкана. Скоро придет Джин, ему нужно было подготовиться к встрече.
Еще не совсем очнувшись от только что пережитых кошмаров, Спенсер разделся и пошел в ванную принять душ. Он открыл кран и стоял под сильными струями холодной воды до тех пор, пока в голове у него не прояснилось. Теперь он чувствовал себя бодрым.
Возвратившись в спальню, Спенсер нахмурился при виде беспорядка в комнате и отражения в зеркале виновника этого беспорядка. Он водворил телефон на тумбочку и оделся.
Джин пришла около девяти часов. Она вошла, улыбаясь, глядя на Спенсера своими ясными глазами, обняла его и поцеловала в щеку. Он не пытался ее удержать. А Джин, откинув назад голову, взглянула на Спенсера, прежде чем от него отойти. Неизвестно почему, оба молчали. Затем она сняла туфли, по-видимому машинально, так как тут же заколебалась, но потом в чулках вышла на балкон. Спенсер последовал за ней.
Подул слабый ветерок; Джин стояла у перил, лицом к нему; на ее губах блуждала странная улыбка — не веселая, но и отнюдь не горькая. В голубом платье, со слегка подкрашенными губами, Джин была очаровательна и казалась очень юной.
— Ты знаешь, зачем я пришла? — спросила она.
— Боюсь, что да, дорогая.
— Ну что ж, — она отодвинулась от перил и приблизилась к нему. — Тогда давай закончим поскорее, хорошо?
Он кивнул.
— Ты хочешь, чтоб я говорил?
— Нет, это моя обязанность, — решительно заявила Джин. — Мне нелегко и почему-то не хочется, чтобы было слишком уж легко. Это было бы несправедливо. — Она глубоко вздохнула, не спуская с него глаз. — Я не могу выйти за тебя замуж, дорогой. Не подумай, что я не люблю тебя. Я люблю тебя и, вероятно, еще долго буду любить, как бы я ни стала поступать дальше. Но у меня нет сил переносить все это.
Он молчал, а она все смотрела на него с той же улыбкой.
— Последние дни я проводила в обществе своих друзей. Мы часто бывали с Полем, и ко мне вернулось чувство свободы, которого я не испытывала... которого у меня нет, когда я с тобой. Я хочу быть счастлива, дорогой, но с тобой не могу. Я хочу быть частью чьей-то жизни, но мне никогда не удастся стать частицей твоей жизни. Сейчас мне это ясно. Мне кажется, что все время я одна несла всю тяжесть наших отношений. Не знаю, понимаешь ли ты меня, но...
— Я понимаю, — ответил Спенсер.
Она прошла в гостиную — легкая и благоухающая.
— Мне очень тяжело, Спенс. Мне давно уже очень тяжело. Прости, пожалуйста.
Джин подошла к письменному столу и, опустив голову, стояла спиной к Спенсеру. Он вспомнил, что на столе лежит газетная вырезка, и хотел взять ее, но опоздал, так как она уже увидела ее. Джин не повернулась к нему.
— Кто это тебе прислал?
— Не знаю. Какой-то... друг. Не обращай внимания.
— Какая мерзость! — медленно проговорила Джин.
— Забудь об этом!
— Спенсер, ты можешь честно ответить мне на один вопрос... сейчас? — спросила она, не меняя позы.
— Да, Джин.
Он знал, о чем она спросит.