Спенсер позвонил Майлсу и прочитал ему телеграмму. Майлс засмеялся.
— Хитер каналья, а? Готов спорить, что он заставил кого-нибудь из членов комиссии слушать по телефону, как он диктовал свою телеграмму. Из комиссии пока нет ответа?
— Нет, но сегодня еще только четверг.
— Я рад, что вы позвонили мне, Донован, — сказал Майлс. — Если бы вы не сделали этого, я бы сам позвонил вам позднее. — Он помолчал, а, когда заговорил снова, в его голосе послышались довольные нотки. — Я еще раз беседовал с Джоном и поставил его в известность, что буду лично, независимо от нашей фирмы, вести ваше дело против мистера Фаулера... и, пожалуйста, не спорьте, Донован. Я принял решение, а люди в моем возрасте очень упрямы. Сейчас я страшно занят. Что, если я позвоню вам позднее?
— Мистер Майлс... — начал было Спенсер, но старик уже повесил трубку.
Трудно иметь дело с порядочными людьми, подумал Спенсер, когда сам чувствуешь себя мерзавцем. Решение Майлса, казалось, должно было вызвать у него радость и благодарность, а он испытывал только все растущее чувство вины. Он сам бросил вызов джунглям и сейчас готовился стать жертвой позорной расправы. Слово из мира добра смутило его. Не ослышался ли он?
Утренние газеты сухо, без редакционных комментариев, напечатали сообщение о просьбе Спенсера выслушать его на открытом заседании в Вашингтоне и снова напомнили обо всех событиях, которые привели к создавшемуся положению. Одна из газет целиком посвятила отдел «Переписка с редактором» «делу Спенсера Донована» и поместила пять писем: четыре против Спенсера (два из них были отправлены из Беруэлла в штате Небраска) и одно за него. Последнее письмо поступило с юга, из Бессемера, штат Алабама, и было написано какой-то домашней хозяйкой. Она считала, что терпимость, которую ревностно проповедуют северяне, когда речь касается расового вопроса, должна быть проявлена и в данном случае. Почему позволяют, спрашивала она, без суда линчевать белого, если всякое, даже случайное избиение негра вызывает на Севере столько шума?
Дневные газеты, продолжая излагать историю с того момента, на котором они остановились накануне, сообщали, что, по всей вероятности, Спенсер будет «вызван» в Вашингтон, в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Во время телевизионной передачи (случайно пропущенной Спенсером) один из журналистов спросил председателя комиссии Арнольда Биллинджера, заслуживает ли мистер Донован доверия как будущий свидетель по своему собственному делу. Председатель ответил: «Ничего сказать не могу». Спенсер считал, что он ответил правильно, но газеты подали ответ Биллинджера в виде сенсационного заголовка: «Конгрессмен отказывается говорить о доверии к Доновану». В такой формулировке заявление председателя комиссии утрачивало свою нейтральную окраску и превращалось в утверждение, настораживающее читателя. Вдобавок к этому «Стар джорнел» на видном месте третьей страницы поместила заметку репортера светской хроники — помимо его ординарной статьи — о том, что помолвку Джин Садерленд, единственной дочери президента страховой компании «Фратернити лайф» Джеймса Ф. Садерленда, с нью-йоркским адвокатом Спенсером Донованом можно с уверенностью считать расторгнутой. «Эта новость, — писал репортер, — не является для нас неожиданностью. Все станет понятным, если вспомнить недавний скандал, героем которого явился попутчик коммунистов Донован. За последнее время имя мисс Садерленд часто упоминается рядом с именем Поля Стенфорда-Трейхауна — наследника миллионного состояния семьи, владеющей универсальными магазинами».
Спенсер еще держал в руках газету, когда вошел Ред и сообщил, что его просит к телефону мистер Садерленд.
— Не знаю, читали ли вы сегодня «Стар джорнел»? — спросил мистер Садерленд. — Там напечатана заметка о вас с Джин и о... гм... о помолвке.
— Я только что прочитал ее, мистер Садерленд, — ответил Спенсер.
— Джип позвонила мне несколько минут назад и обратила мое внимание на эту заметку. Как вы понимаете, она очень расстроена ею и попросила меня немедленно позвонить вам. Должен сказать, что я согласен с ней. Это ужасно неприятно.
— Да, но это правда, — сухо сказал Спенсер.
Казалось, Джеймс Ф. Садерленд на мгновение растерялся. Затем он продолжал:
— Я хотел сказать, что этого не следовало бы сейчас помещать в газетах. Ваши интересы для Джин сейчас превыше всего — я надеюсь, Спенсер, вы понимаете это. Что же касается Поля, то это совершенно не относится к делу. Просто досужие домыслы. Джин просила вас не придавать им значения.