— Я видел фотокопию, — сказал Аарон Куп.
— Я знаю, — ответил Корнел; они посмотрели друг на друга. Никто из них не улыбнулся.
— Конгрессмен Биллинджер показывал мне письмо, — заявил Аарон Куп. — Он не сказал мне, что единственной уликой, которой они располагают, является письмо, да и я так не думал. Поведение Донована говорит само за себя. Его деятельность во время беквудского дела и позднее, — сенатор сурово нахмурился и сделал паузу, — его явная связь с «Дейли уоркер», все, что известно о нем... — Широким жестом он указал на кучу газет на столе. — По-вашему, это все — клевета, фальшивки?
— Ну, Аарон, — заметил Корнел, затягиваясь дымом сигары, — ведь, откровенно говоря, может быть и так, а?
— Тогда почему он не привлекает Фаулера к ответственности за клевету? — спросил сенатор, тяжело опираясь на стол. — Если он такой уж невинный агнец, почему он до сих пор не подал на него в суд?
— Я полагаю, что еще подаст, — сказал адвокат, — и, насколько я понимаю, мистеру Фаулеру придется снять с себя последнюю рубашку, чтобы выплатить денежную компенсацию. — Он встал и начал ходить по комнате. — Не могу сказать, чтобы меня лично это очень огорчало, Аарон. Мне не нравится Фаулер и никогда не нравился, и, не в обиду вам будь сказано, я на вашем месте не стал бы его поддерживать. ФБР будет очень радо, если... кто-нибудь займется Фаулером.
— Черт побери, тогда почему же ФБР помогает ему?
Корнел остановился.
— Если Фаулер сказал вам, что ФБР ему помогает, то он лжет. Я знаю, как Фаулер получил эту информацию. Он получил ее из комиссии, но, — подчеркнул он, — не от меня.
Сенатор снова сел в кресло, сложил руки над узлом, которым был завязан пояс халата, и закрыл глаза. Корнел опять принялся ходить по комнате, попыхивая сигарой. Через минуту сенатор открыл глаза и тихо спросил:
— Я все еще не понимаю, Винс. Какое я имею отношение ко всему этому? Вы можете мне объяснить?
— Попытаюсь, — ответил Корнел. Он бросил сигару в пепельницу и положил руки на стол Аарона Купа. — Вы довольно резко отзывались о Доноване. В своих заявлениях, в выступлениях по телевидению вы поддерживали Фаулера…
Сенатор поднял голову.
— Не его конкретно и не по какому-то частному поводу. Я поддерживал его беспощадную борьбу с коммунизмом и предательством левых. Я поддерживаю всякого, кто так думает и действует. Я верю в это.
— Ну, хорошо, — согласился Корнел. — Но, кроме того, вы недвусмысленно заявили конгрессмену Биллинджеру — во всяком случае, он так утверждает, — что вы думаете о Доноване.
Сенатор молчал. Затем его маленький рот скривился в страдальческой улыбке и он сказал:
— Конгрессмен Биллинджер, возможно, помнит, что несколько недель назад, за обедом, он пожаловался мне на то, что интерес общественности к работе его комиссии ослабел, и добавил, что это весьма прискорбно ввиду той огромной опасности, которая кроется в коммунизме, а также ввиду предстоящих выборов в его штате. Я ответил конгрессмену, что, к сожалению, общественность склонна к сенсациям, а сенсационные дела возникают редко. Основываясь на своем огромном опыте в обеих палатах конгресса, я также предупредил его, чтобы он не затевал громких дел, не имея на то достаточных оснований. Возможно, что конгрессмен помнит нашу беседу, Винс.
Корнел кивнул.
— Он помнит об этом и помнит еще, что на том же обеде вы отрицательно отозвались о Спенсере Доноване и что позднее, выступая по телевидению, вы...
Сенатор, исполненный достоинства, поднялся с кресла, запахнул поплотнее полы халата и заявил:
— Я отказываюсь продолжать эту дискуссию. Я никоим образом не могу отвечать за действия и выводы конгрессмена Биллинджера как председателя комиссии. И, как бы я ни был настроен в пользу всеобщей непреклонной борьбы с коммунистической опасностью, я не допускаю и мысли, что какая-либо комиссия сената или палаты представителей может быть использована в качестве ловушки для невиновных. Я надеюсь, что цель предстоящего допроса состоит не в том, чтобы осудить мистера Донована, а в том, чтобы выяснить правду и сообщить ее американскому народу. Виновен он или невиновен — а я лично убежден в первом, — но мистер Донован был обвинен и имеет право быть выслушанным. Вот это будет по-американски, Винс, в наиболее точном и достойном значении этого слова.