— Я хотел иметь собственную контору.
— Следовательно, никаких других причин, ну, скажем, разногласий по вопросам деятельности фирмы или...
— Я знаю, что́ вы хотите сказать, мистер Корнел Мне нечего скрывать.
— А я и не сказал, что вы что-то скрываете, сэр.
— Я ушел из фирмы потому, что мистер Гордон Беквуд, находившийся в то время под следствием сенатской комиссии, обратился ко мне с просьбой быть его адвокатом.
— И для того, чтобы удовлетворить его просьбу, вы вынуждены были уйти из фирмы, так? Правильно я вас понял?
— Правильно, сэр. Мистер Арбэтт и мистер Майлс не хотели, чтобы фирма вела какие-либо дела политического характера.
— Спасибо, мистер Донован, — сказал Корнел и обратился к Биллинджеру: — Господин председатель...
— Да, благодарю вас, господин адвокат, — сказал Биллинджер. — Мистер Донован, вы, должно быть, приняли очень близко к сердцу дело Беквуда, если решились оставить весьма уважаемую адвокатскую фирму и...
— Да, сэр, — ответил Спенсер. — Я был убежден в невиновности Гордона Беквуда.
— Вы говорите — в невиновности Беквуда, мистер Донован? Если мне не изменяет память, мистер Беквуд обвинялся в принадлежности к коммунистической партии?
— Память вам не изменяет, господин председатель, — подтвердил Спенсер, сдерживая гнев.
Баллинджер свирепо взглянул на него.
— Вы, возможно, помните, что в то время мнения о виновности мистера Беквуда расходились?
— Господин председатель, я не понимаю, какое отношение к моим сегодняшним свидетельским показаниям имеет виновность или невиновность мистера Беквуда.
— Я просто отмечаю, — ответил Биллинджер, кокетничая перед телезрителями своим терпением, — что многие, в том числе, добавлю, кое-кто из выдающихся американцев, были убеждены в виновности мистера Беквуда.
— Мистер Беквуд умер, господин председатель. Он не может вам ответить.
Зрители в зале опять заволновались, и один из чиновников комиссии встал.
— К сожалению, мистер Беквуд покончил с собой до того, как сенатская комиссия могла прийти к какому-либо определенному выводу, — сказал Биллинджер.
— Да, сэр, действительно, к сожалению.
Председатель откашлялся.
— Мистер Донован, после смерти Беквуда вы выступили здесь, в Вашингтоне, с заявлением, в котором... одну минутку, оно здесь у меня. — Он начал рыться в бумагах на столе. Корнел встал и, протянув руку через плечо председателя, передал ему газетную вырезку.
— Я знаком с содержанием этого заявления, господин председатель, — сказал Спенсер.
— Я хочу прочесть из него один абзац, — заявил Биллинджер. — Вы говорите здесь о члене сената Соединенных Штатов сенаторе Аароне Купе. Я цитирую: «Он [сенатор Куп] начал драку — может быть, с добрыми намерениями, не знаю. Значит, нужно было выйти из нее победителем, иначе могла серьезно пострадать его политическая карьера. На карту было поставлено его место в сенате. Он нуждался в рекламе». — Биллинджер окинул взглядом зал и продолжал читать медленно и выразительно: — «И вот, леди и джентльмены, сенатор Куп заработал эту известность, такую же известность, какую приобретает убийца, убивающий ни в чем не повинного человека». Кавычки закрываются. — Биллинджер отложил вырезку в сторону. — Это очень сильные выражения, мистер Донован.
— Да, сэр.
— И они применены вами к одному из наиболее выдающихся членов сената Соединенных Штатов Америки, к человеку, посвятившему всю свою жизнь служению на благо американского народа.
Наступила пауза.
— Я полагаю, — заметил Биллинджер, — вы признаете правильность прочитанной мною выдержки?
— Да, сэр.
— У вас действительно было такое мнение о нем в то время?
— Да, господин председатель.
— А теперь вы переменили свое мнение, мистер Донован?
— Нет, сэр.
— Вы хотите сказать, — воскликнул Биллинджер, и лицо его перед телевизионной камерой выразило величайшее изумление, — вы хотите сказать, что и сегодня сравнили бы сенатора Соединенных Штатов с убийцей невинного человека?
— Возможно, что сегодня я сформулировал бы свою мысль иначе, — ответил Спенсер, — но своего мнения я не изменил.
— Спасибо, мистер Донован, — поблагодарил Биллинджер. — Ну а сейчас, если у кого-либо из членов комиссии...
— Господин председатель... — сказал Спенсер.
— Слушаю вас.