Таким образом, эта оговорка отнюдь не свидетельствует о недостоверности происходящего в романе, а лишь подчеркивает законные опасения автора, как бы его соотечественники не обнаружили разительного сходства между повседневно наблюдаемыми ими трагедиями расовой дискриминации и той трагедией, которая положена в основу данного произведения, а буржуазная критика не усмотрела бы в нем крамольных разоблачительных тенденций.
Каковы же исторические и социальные корни той трагедии, которая развертывается перед читателем на страницах романа «Да сгинет день...» ?
До начала европейской колонизации Южной Африки в XVII веке ее коренное население состояло из двух различных по своей расовой и языковой принадлежности групп: народов банту и койсанских народов — бушменов и готтентотов. В 1652 году началась колонизация Южной Африки Голландской Ост-Индской компанией. Первыми переселенцами из Европы были главным образом голландцы и французы. Потомки их стали называться бурами (сейчас они называют себя африкандерами). В 1806 году Капская колония была захвачена Англией; вслед за этим в Южную Африку стали переселяться англичане.
В процессе бурской, а затем и английской колонизации бушмены и готтентоты были превращены в рабов или же бесчеловечно истреблены. По переписи 1936 года, в пределах Южно-Африканского Союза насчитывалось около 95 тысяч готтентотов и всего 6,5 тысячи бушменов.
Поскольку оставшиеся в живых готтентоты и бушмены не могли из-за своей малочисленности обработать крупные фермерские хозяйства европейских колонистов, те ввозили рабов извне — из Анголы, с острова Мадагаскар, из Малайи и Восточной Индии. С первых дней колонизации начался процесс физического смешения рас: европейские рабовладельцы принуждали к сожительству своих рабынь, малайцы женились на готтентотках, банту — на рабынях из Азии и т. д.
Смешанные браки между европейцами и не-европейцами в Капской колонии (ныне Капской провинции Южно-Африканского Союза) законом не запрещались, но фактически число их было весьма незначительно.
Больше всего в стране распространено было внебрачное сожительство африканского населения с европейским, обычно носившее принудительный характер. Южноафриканский писатель Питер Абрахамс в романе «Тропою грома» описывает деревушку Стиллевельд, в которой почти все местные
жительницы вынуждены были вступать в связь с африкандерским помещиком, на земле которого они жили, и с его друзьями, приезжавшими к нему в гости из города.
Таким образом в Южной Африке наряду с коренным африканским населением — чистокровными бушменами, готтентотами, банту — и европейскими переселенцами создалась смешанная в расовом отношении прослойка. Официальная статистика Южно-Африканского Союза называет этих мулатов «капскими цветными».
Общая численность «цветного» населения, в которую, кроме капских мулатов, включаются «нечистокровные» готтентоты, бушмены, малайцы и другие, составляет, по переписи 1951 года, свыше миллиона человек.
Выделение этих мулатов в особую группу — совершенно искусственное, не имеющее никаких лингвистических или культурвых оснований. Все они говорят на европейских языках: на языке африкандеров — африкаанс, английском и других. По своей культуре и образу жизни они ничем не отличаются от соответствующих социальных слоев европейской части населения. И всегда, когда это возможно, они причисляют себя к европейцам. Установлено, однако, что и значительная часть тех, кто считает себя чистокровными европейцами, на самом деле являются мулатами.
Большинство потомков первых европейских переселенцев — африкандеров — смешанного происхождения. Положение потомства от смешанных браков или от внебрачного сожительства европейцев с не-европейцами определялось до сих пор цветом кожи: ребенок с белой кожей становился европейцем, а с темной — «цветным». Южноафриканский адвокат Джордж Финдлей установил, что четверть или даже треть всего европейского населения Южно-Африканского Союза надо отнести к «цветным».
Проблема «цветных» — творение расистской политики англо-африкандерских империалистов. Эти расовые перегородки нужны им для того, чтобы укрепить свое господство, чтобы превратить всех трудящихся не-европейцев в бесправных рабов, жестоко эксплуатируемых помещиками, крупными фермерами и горнопромышленными монополиями.
Всему миру известна чудовищная система расовой дискриминации народов банту. У них отобрали девять десятых земли, которой они раньше владели, и запретили покупать се у новых владельцев — англо-африкандерских помещиков, фермеров и земельных компаний. Обезземеленные банту вынуждены продавать свои рабочие руки нанимателям-европейцам, причем лишены всяких прав: существующее трудовое законодательство не распространяется на рабочих-банту. Нужда и голод в резерватах — этих огромных гетто, куда загнаны банту, — побуждают их искать работу в городе, но там они вынуждены жить в так называемых локациях, которые, как правило, являются скоплением жалких лачуг за пределами города. Банту лишены избирательных прав. Сложная система пропусков ставит каждый их шаг под контроль полицейских. Вопрос об этой системе расового изуверства, попирающей элементарнейшие права человека, уже неоднократно обсуждался в Организации Объединенных наций, но не получил сколько-нибудь удовлетворительного разрешения.