— В известной мере это верно. Да, я джентльмен. Я руковожу, Джордж выполняет мои приказания. Его дело обслуживать подонки и всякий сброд. А что касается жены его Мэри, — тут Гундт вытащил из кармана «Стормхок уикли», собираясь приступить к чтению, — так жена его Мэри стоит десятка таких, как ты.
Когда жена ушла, Гундт отложил газету. Ему вспомнились Мэри — ее светлооливковая кожа, бархатисто-карие выразительные глаза, прямые черные шелковистые волосы. О, небо! Он готов променять на нее свою старую каргу в любой день. Тем более — в любую ночь. Мэри — очаровательная женщина. Он представил себе, как она лежит в постели с этим анемичным Джорджем, нос которого весь в красных набухших прожилках. Попусту тратит с ним время!
Раздался резкий металлический звук: видимо, кто-то нажал кнопку звонка на стойке в европейской части бара. Гундт поднялся и неуклюже зашагал в зал.
Там было двое. Гундт равнодушно посмотрел на них.
— Ах, это вы! — сказал один из клиентов. — А где же Джордж?
— Жена его сегодня рожает, — ответил Гундт. — Что вам угодно?
— Кружку пива.
— А вам?
— Тоже.
Они пили пиво большими глотками и разговаривали, не обращая на хозяина никакого внимания.
Неожиданно один из них поднял кружку.
— Предлагаю тост, — сказал он и посмотрел на Гундта. — Желаю, чтобы сын Джорджа пошел по стопам своего отца. Понимаете, о чем я говорю?..
— И я желаю того же, — заметил другой. — Джордж не из тех, кто заслуживает беды.
Они осушили кружки. Гундт наблюдал за ними. Его неподвижное, как маска, лицо скрывало медленную работу тупого ума. Да, думал он. В этой стране мужчина, женившись на цветной, приводит в дом беду. И одной капли дегтя довольно, чтобы все испортить. Нет уж, моя старуха, пожалуй, лучше.
Миссис Гундт осторожно прокралась в маленькую комнатку, которую в течение многих лет занимала одна, замкнула дверь на ключ и вытащила из буфета бутылку. Налив рюмку до краев, она посмотрела ее на свет и улыбнулась.
— Ты ведь не осуждаешь меня, милая? — пробормотала она, нежным взглядом лаская рюмку. Жадно, залпом проглотила она водку, и легкий румянец на минуту окрасил ее сухие, как пергамент, щеки.
II
Над огромным пространством дюн, сожженным зноем африканского солнца, над солончаками и долинами к маленькому разбросанному на холмах городку, заслуженно получившему название Стормхок — «уголок бурь», — стремительно неслись облака пыли. Стоя на веранде небольшого четырехкомнатного дома, прикрыв ладонью глаза от утреннего солнца, Джордж Грэхем увидел на далеком горизонте, над верхушками перцовых деревьев, небольшое пятно, по форме и размерам напоминавшее грушу.
— Мэри! — крикнул он, вбегая в дом. — С юга идет ураган. Где мешки?
— В кухне, — отозвался голос из спальни.
Джордж поспешно схватил несколько мешков и бросил их в ванну с водой. Затем вышел и прикрыл снаружи ставни. Облако на горизонте заметно увеличилось, ветер крепчал. Вернувшись в дом, Джордж мокрыми мешками стал затыкать щели в дверях и окнах.
Железная крыша громыхала, рамы трещали; на немощеных улицах вихрем закружилась желтоватая пыль и поднялась вверх, смешиваясь с красно-бурым песком, принесенным с вельда[2].
Когда щели были заткнуты и завывание ветра перешло в пронзительный свист, Джордж присел на кушетку и вытер капли пота со лба. В комнате стало так темно, что пришлось зажечь свет. Из спальни доносился голос Мэри, но шум бури заглушал ее слова. Джордж поднялся и пошел к ней. Мэри слегка приоткрыла окно и изо всех сил старалась закрепить болтающийся ставень; пыль струей била в комнату.
— Закрой окно! — крикнул Джордж. — Я пойду закреплю ставень снаружи.
Он кинулся к черному ходу, повернул ручку двери, но ветер был настолько сильный, что дверь под напором его плеча подалась не сразу. Наконец он отворил ее, и проход немедленно заполнился пылью. Приступ отчаянного кашля заставил Джорджа захлопнуть дверь.
— Поздно, — крикнул он жене, — я не могу выйти.
— Не волнуйся. Оставим ставень в покое — даст бог, окно не разобьется.
— Оставь-ка лучше в покое ребенка!
— Надо укутать его как следует. В комнате уже полно пыли.
— Ладно! Тебе, видно, не сидится на месте, — сказал он,
Джордж растянулся на кушетке и стал прислушиваться, как ветер колотит в ставни и крышу. Пыль дождем сыпалась с потолка, покрывая все предметы в комнате. А снаружи бушевал ветер, то нарастая до оглушительного воя, то глухо ворча, то снова завывая. Временами с улицы доносился дикий рев, и тогда Джорджу казалось, что их маленький домик вот-вот сорвется с фундамента. Но Джорджу было все равно, что бы ни случилось. Когда налетает этот ненавистный ветер, чувствуешь себя таким бессильным! К счастью, через час-другой буря обычно стихает; правда, он помнит, как однажды она продолжалась несколько дней подряд; деревянные постройки трещали, иссушенные ветром, и достаточно было одной искры, чтобы начаться пожару; в те дни сгорел дотла дом у дороги.