Обрывки разговоров дошли до Энтони еще на спортплощадке, и теперь, ожидая конца уроков, он терзался самыми худшими опасениями. Перед ним, видимо, стоит серьезный вопрос: ограничится ли школьное начальство одним Стивом, или и ему тоже придется покинуть школу?
Утро было душное. Энтони сидел и раздумывал, что произойдет, почти не обращая внимания на учительницу, как вдруг услышал завывание южного ветра и, выглянув в окно, увидел на спортплощадке бешеные вихри пыли.
Стало совсем темно, зажгли свет, и за оглушительным воем бури голос учительницы был едва слышен; детям приказали сидеть спокойно и читать, пока не уляжется ветер. Но Энтони никак не мог сосредоточиться: раскрытая книга расплывалась перед глазами в неясное пятно, словно пыль за окном...
Школьные занятия подходили к концу; шторм утих. Энтони медленно направился к кабинету директора. У двери он остановился. Настроение у него было ужасное: просто жить не хотелось. Но наконец, набравшись решимости, он сжал зубы, постучался и вошел.
Несколько секунд мальчик пристально смотрел в слегка ввалившиеся, воспаленные глаза старого директора; затем тот поднялся из-за письменного стола и подошел к нему. Положив большую жилистую руку на каштановую шевелюру Энтони, мистер Томас вручил ему письмо к отцу и сказал:
— До свиданья, мой мальчик, да поможет тебе бог.
Бесконечная жестокая тишина заполнила комнату; ее нарушили только шаги Энтони; он поспешил уйти, даже, не оглянувшись, не попрощавшись с директором.
Дома мальчик уселся на веранде и стал ждать, когда мать вернется из магазина. Бесцельно смотрел он в пространство и даже не заметил, как на небе снова начали собираться тучи.
Вспышка молнии осветила огромные свинцовые облака, тяжело плывущие к зениту; причудливые дрожащие круги замерцали на горизонте, прогремел гром.
Энтони сидел, погруженный в раздумье.
Обильный дождь вымыл дорогу перед домом; канавы по обеим ее сторонам превратились в стремительные ручьи бурлящей грязной воды; крупные градины выстукивали быструю металлическую дробь по железным крышам и кучами нагромождались в саду.
Когда буря улеглась, от красно-бурой земли запахло свежестью. Энтони все сидел на веранде, прислушиваясь, как в водосточных трубах шумят последние капли дождя и сильный ветер качает верхушки перцовых деревьев.
Наконец раздались шаги и стукнула входная калитка.
— Хэлло, Энтони, — крикнула Мэри, поднимаясь по ступенькам. По голосу было слышно, что настроение у нее хорошее, как обычно бывает у стормхокских жителей, когда долгожданный дождь смывает, наконец, пыль и поит сухие поля и жаждущие влаги огороды.
— Тебя тоже застигла буря?
— Нет, мама, — с грустной торжественностью сказал Энтони, сунул ей в руку письмо и отвернулся.
Изумление застыло на лице Мэри. Она вопросительно посмотрела на сына, разорвала конверт и в сгущавшихся сумерках быстро пробежала глазами текст письма. Потом взялась рукой за горло, машинально прошла в свою комнату, и дверь за ней закрылась.
За ужином оба брата молчали. Энтони не мог вымолвить ни слова и не осмеливался взглянуть на Стива из страха обнаружить свои чувства к младшему брату. Как он его теперь ненавидит! Знает ли Стив, понимает ли он, что случилось? — думал Энтони. Угрюмый вид брата ни о чем ему не говорил, за столом Стив часто сидел вот так, не произнося ни слова на протяжении всей трапезы.
Энтони быстро проглотил ужин, встал из-за стола раньше Стива и прошел к себе в комнату. Когда отец вернулся с работы, Энтони еще не спал. Он сидел в постели и пытался разобрать, о чем говорят родители. Но дверь в столовую, где они находились, была закрыта, и до него не долетало ни слова.
Ему показалось, что прошло очень много времени. Наконец дверь открылась и родители отправились к себе в спальню.
Энтони подождал еще немного. Затем, взяв электрический фонарик, он бесшумно вышел из комнаты и босиком прокрался по коридору в столовую.
Тут он засветил фонарик и открыл ящик письменного стола. Среди бумаг письма не оказалось. Он оглядел комнату. Письма нигде не было видно. Энтони очень волновался, как бы не наделать шума. Он уже хотел было вернуться в свою комнату, но вспомнил о корзинке для бумаг и в ней нашел письмо, разорванное на кусочки. Энтони поспешно собрал их.
Он скользнул обратно в постель и под одеялом зажег фонарик, стараясь не разбудить Стива, кроватка которого стояла в другом углу комнаты.
Затем сложил обрывки письма. Слова будто дразнили его.
Дорогой мистер Грэхем!
Мне очень жаль, но я должен сообщить Вам, что по причинам, Вам, вероятно, известным, Ваши сыновья — Энтони и Стив — не могут больше оставаться в школе.