Ни Мэри, ни Стив не поехали провожать Энтони на вокзал. Туземец из бара отвез его чемоданы на ручной тележке. Стив не знал о том, что старший брат уезжает; ему не говорили, боясь, как бы он не разревелся.
Когда он потом жалобно спрашивал, где Энтони, Мэри отвечала, что его брат «ненадолго уехал и скоро вернется». Задав еще два-три вопроса, Стив поверил и успокоился.
Вскоре пришел черед и младшего сына. Мэри отвезла его к своей матери в Порт-Элизабет. Малыш не знал, что его там оставят.
После замужества Мэри впервые посетила родной дом. Все были очень рады повидать ее с сыном. Но когда начали расспрашивать об Энтони, она постаралась не вдаваться в подробности.
Через неделю Мэри уехала. Стив к этому времени подружился с соседскими детьми и в ту минуту, когда мать уходила из дома, был занят тем, что смотрел, как вылупливаются цыплята. Интересные наблюдения над клохчущей курицей и ее выводком, подумала Мэри, облегчат малышу боль расставания с нею.
Она вернулась в Стормхок, в опустевший дом, к пустой жизни и затосковала о своем старшем сыне.
Шли дни, но грусть, охватившая Мэри после отъезда детей, не проходила: ей нечем было отвлечься, и настроение ее становилось все хуже.
— Хоть бы поскорее наступали июньские каникулы! — то и дело твердила она.
Джорджа это раздражало.
— Что ты вечно торчишь дома? Почему никуда не ходишь? — спросил он однажды, вернувшись домой после закрытия бара.
— Куда же мне ходить?
— Можно навестить знакомых.
— Кого, например?
— Ну, миссис Шорт. Мистер Шорт говорил мне сегодня вечером, что его жена уже три раза приглашала тебя на чашку чая, и каждый раз ты отказывалась.
— Да, это верно. Как раз на прошлой неделе она прислала мне приглашение, но, Джордж, разве я могу пойти к ней?
— А что такое?
— О, я не могу! Ты же знаешь — я просто не могу.
Он пожал плечами и стал разжигать трубку.
— Да, но, к сожалению, и мне от этого не легче. Дела мои обстоят не блестяще.
Она тревожно взглянула на мужа.
— Я ведь не становлюсь моложе, — тихо проговорил он.
Она заметила, как быстро за последнее время поседели его волосы; подорванное здоровье явно давало о себе знать. Если он ослабеет и не сможет работать, что тогда будет с Энтони? Кто станет платить за него в школу?
— Джордж, дорогой, ты должен за собой следить. Мне кажется, последнее время ты не так строго придерживаешься диэты.
— К чорту диэту! Ты же знаешь, я осторожен в пище и напитках. Не в этом беда.
— А в чем же? Что-нибудь стряслось? Скажи мне. — Она совсем перепугалась.
— Мне кажется, «Орел» стал не таким популярным, как раньше. Многие наши посетители теперь ходят в «Золотую звезду».
— Почему?
— Не знаю. Гундт говорил со мной сегодня об этом. Он сказал, что если бы мы с тобой не посылали Стива в стормхокскую школу, все было бы в порядке. А теперь все в городке знают, что моя жена цветная. И главное — говорят об этом.
— Как ты, должно быть, сожалеешь, что женился на мне! — не удержалась она.
Он сделал нетерпеливый жест.
— Ведь я же не говорю этого, — возразил он.
Все эти годы его друзья словно и не замечали, что он женат на цветной. Но теперь личная жизнь Грэхемов сделалась в городке темой для пересудов, и сочувствовать их горю стало неудобно. Кроме того, повсюду велась оголтелая кампания против смешанных браков, и над теми, кто не обращал на это внимания, все издевались. Некоторые даже прозвали мать Боба «миссис Шорт-Кафрбути»[5]. Городские обыватели оглядывались на официальные действия школьного начальства. Как только обоих мальчиков исключили из школы, многим завсегдатаям «Орла» вдруг пришло в голову, что они, собственно, никогда не одобряли женитьбу Джорджа на цветной.
Как-то вечером Гундт снова заговорил с Джорджем о своих делах. Подсчитывая дневную выручку, он вдруг с бесстрастным лицом повернулся к своему бармену.
— Дела идут плохо, — сказал он.
— Во всей округе сейчас застой, — ответил Джордж, сочувственно посмотрев на хозяина.
— Вздор! Не рассказывайте мне сказки! Все мои клиенты ходят теперь в «Золотую звезду».
— Не все, мистер Гундт, очень немногие бывают там.
— Да, но барыши-то падают. Какие еще доказательства вам нужны? Бар больше не окупает себя.
Джордж перевел взгляд с Гундта на сейф, стоявший в углу конторы. Его хозяин сколотил себе изрядный капиталец. Купил фермы, владеет закладными и другими ценными бумагами, а если разобраться — кому он главным образом этим обязан, как не ему?
5
Кафобути — негрофил (буквально означает «младший брат кафра») — употребляется как презрительное прозвище европейцев, которые ратуют за духовный подъем африканских племен.