Мэри не ответила, она прекрасно держала себя в руках — этому научила ее горькая жизнь, но на лице ее читалось негодование.
— Надеюсь, что нет‚ — продолжала старуха. — В интересах дела этого допустить нельзя. Нам пришлось бы расстаться тогда с вашим мужем. — Миссис Гундт снова улыбнулась, обнажив зубы. — Я просто пошутила. А тецерь мне пора идти. Так вы не забудете поговорить с мужем, нет?
Когда Рэн так пренебрежительно обошлась с Энтони, он почувствовал себя несчастным, и в душе у него словно что-то дрогнуло. Только голос Рэн, ее взгляд могли успокоить его. Он спустился вниз к запруде и стал медленно шагать по окаймляющей ее полосе светлого песка. Разные мысли приходили Энтони в голову и слагались в рифмы; он поспешно вернулся в дом и записал то, что придумал. Энтони прочитал — не понравилось, кое-что подправил, переписал стихи заново и озаглавил: «Девушке, которая умеет чувствовать». Он оставил свое сочинение на ее письменном столе и быстро вышел из комнаты. От волнения у него все внутри дрожало.
За ужином она и вида не подавала. Но когда пили кофе, взгляды их на минуту встретились, и ему показалось, что в глазах ее блеснула мягкая улыбка.
Прослушав молитвы, он вышел в сад. Там Рэн, как он и надеялся, подошла к нему.
— Спасибо, Энтони, — голос ее ласкал, словно ветерок. — Мне понравились ваши стихи.
— Я прощен? — спросил он.
— Конечно. — Она взяла его руку и дружески пожала ее.
В следующие дни они часто вместе ездили верхом и, пока лошади отдыхали, читали друг другу стихи из поэтической антологии.
Ему нравилось быть рядом с этой девушкой, говорить с ней, слышать ее смех. Его чувство к Рэн стало настолько глубоким, что он почти забыл о своей трагической тайне. Ничто не напоминало ему о ней в обстановке безмятежной радости, окружавшей его. Но однажды за ужином положение изменилось.
XXII
— Сторм де Вэт, — как-то вечером заметил за столом Тео, — сказал, что нам нужна республика. Англичане портят кафров; только африкандеры знают, как с ними обращаться. Пожалуйста, не принимайте это на свой счет, — добавил он, повернувшись к Энтони, — но я действительно склонен согласиться в этом со Стормом. Вы, англичане, портите кафров, да и цветных. Некоторые из них даже идут учиться в университеты...
— А почему бы и нет? — горячо возразила Рэн. — Они способные и очень прилежные люди. Я знаю одного туземца, который недавно получил диплом с отличием. — Она осуждающе посмотрела на брата. — В обоих вопросах ты сильно ошибаешься.
Тео покраснел. Мистер дю Туа в некотором замешательстве бросил взгляд на Энтони; тот сидел, опустив глаза в тарелку.
— Хватит, довольно, — улыбнулась мать семейства, миссис дю Туа. — Принимайтесь за еду, дети.
— Думаешь, что ты очень умна, да? — передразнил Тео бьн.— Воображаешь, если заняла когда-то первое место в классе, значит уже познала все? Возможно, ты и смыслишь что-то в учебниках и в тому подобной ерунде. Но чтобы руководить нашей страной, нужны умудренные опытом люди. — Он ткнул себя в грудь. — Если мы не будем держать черных в узде, они сядут нам на шею и тогда конец всему.
— Сторм набил твою башку сплошным вздором.
— Это не вздор. Сторм знает, что говорит. Все эти идеи, будто туземцы и цветные должны получить право голоса, образование и тому подобное, — все это чепуха. Можешь говорить что угодно, Регина, но если сумасшедшие, вроде тебя, станут здесь хозяевами, то однажды утром ты проснешься и обнаружишь, что у тебя цветной муж!
Представив себе подобную картину, Тео разразился смехом. Мистер дю Туа вскочил; добрый огонек, который обычно горел в его глазах, сменился теперь гневным блеском. Он яростно ударил кулаком по столу, так что подскочила посуда.
— Я убью на месте всякого цветного, который осмелится прикоснуться к моей дочери! — Резко повернувшись, он замахал пальцем перед лицом Тео. — И если ты еще раз посмеешь упомянуть об этом, я проучу тебя хлыстом. Пошел вон!
Тео поспешно выскользнул из столовой.
Энтони затрясло, как в ознобе; ему хотелось выйти вслед за Тео.
Мистер дю Туа провел тыльной стороной руки по усам и тяжело опустился в кресло. Энтони быстро оглядел сидящих за столом.
За исключением Рэн, вид у всех был смущенный. Взгляд ее вернул Энтони самообладание и разрядил напряженную атмосферу ужина: к концу Энтони чувствовал себя уже спокойнее. В неловком молчании все пили кофе. Мистер дю Туа достал библию, открыл ее наугад и пробурчал первые попавшиеся слова: «Он создал все народы из одной крови и населил ими землю».
Оценив весь комизм того, что именно это место попало хозяину дома под руку, Энтони невольно снова посмотрел на Рэн, но лицо ее ничего не выражало. Сам мистер дю Туа, видимо, не заметил своего промаха. В пылу гнева он произнес эти слова сердито и невнятно, а потом, забыв против обыкновения прочитать молитву, отложил книгу, встал и торжественно покинул комнату.