Под мерное гудение мотора, нарушавшее утреннюю тишину, Энтони думал о матери и отце, которых уже нет в живых... Вот и Генри Босмен — еще совсем недавно он ходил, дышал и любил, а теперь отправился туда же, и сколько миллиардов других людей ушло точно так... Неужели никто никогда не разгадает тайну смерти?
Энтони встряхнулся. Не время сейчас философствовать — надо набраться мужества, надо здраво посмотреть в глаза жизни.
Через какие же трудности он должен перешагнуть? Во-первых, ему предстояло сообщить Джин и ее родным неприятную весть о случившемся. Затем надо заранее ознакомить их с заявлением Босмена. Чем он объяснит Джин свое нежелание пустить Босмена за портьеры? Но ведь вовсе не обязательно, что против него будет возбуждено дело. Улики могут быть сочтены недостаточными. А посему он решил пока отложить объяснение некоторых моментов.
В саду Эвонд-Раста Энтони, к своему немалому облегчению, увидел мистера Хартли, который гулял в одиночестве. Заметив Энтони, Хартли несколько удивился.
— Это хорошо, что вы так рано встаете в воскресенье, Энтони. А я думал, что молодые люди используют воскресные утра, чтобы прийти в себя после кутежей, — рассмеялся он. Но почему это у вас такой вид? Что-нибудь случилось?
Его приветливое обращение совсем обезоружило Энтони.
— Мистер Хартли, я хочу... — Он помолчал, собираясь с силами. — Я должен сообщить вам печальную весть, ужасную весть.
Эти слова, да и самый тон, каким они были сказаны, повергли Хартли в такое изумление, что он невольно широко раскрыл глаза.
— Что случилось, мой мальчик? — спросил он, и лицо его сразу стало серьезным.
Они сели на скамью под трельяжем, увитым ползучими розами, и Энтони, стараясь ничем себя не выдать, повторил все так, как рассказал полиции.
— Боже милостивый! — пролепетал мистер Хартли, услышав о том, что произошло с Генри Босменом. Он вытащил платок и вытер вспотевший лоб. Челюсть у него отвисла.
А Энтони тем временем возможно спокойнее пересказал ему в основных чертах заявление Босмена.
— Что? — вскричал мистер Хартли и вскочил на ноги.
Горе было забыто, он так и кипел от возмущения. На лице его читалось недоверие.
— Джин! Чтобы имя моей Джин было замешано в таком деле! Нет, этому нельзя дать ход. Прекратить. Прекратить немедленно! Что будет, если начнется следствие? Не позволю! Не допущу!
— Мистер Хартли, не горячитесь так, пожалуйста, — принялся уговаривать его Энтони.
— Не смейте впутывать Джин. Вы меня слышите? Никаких следствий!
— Извините, но боюсь, что дело не ограничится следствием.
— Что вы хотите сказать?
— Что возможен суд. А если он состоится, то я буду выступать на нем в роли обвиняемого.
— Этого не может, не должно быть!
— Будем надеяться, что вы окажетесь правы. А пока ордер на мой арест, возможно, уже подписан.
— Я сделаю все, что в моей власти. Я повидаюсь с генеральным прокурором. Пойду к нему сейчас, сию же минуту. — Он в ярости топнул ногой. Энтони пожал плечами. — Да я к самому министру юстиции пойду, если потребуется.
Энтони слишком устал, у него нехватало даже сил, чтобы улыбнуться.
— Я буду последним, кто станет вас останавливать, мистер Хартли, — спокойно сказал он. А пока есть дела более срочные: надо сообщить Джин. И мне кажется, с меня на сегодня хватит. Я еле держусь на ногах. Вы ее отец, вам и следует сообщить ей об этом, как вы сочтете нужным. А я должен ехать. — И он поднялся. — До свидания.
Заметив, как побледнел и сразу осунулся Энтони, мистер Хартли смягчился.
— Простите меня, Тони, — сказал он куда менее резким тоном и похлопал молодого человека по спине. Я так разволновался по поводу дочери, что совсем забыл о ваших переживаниях. Боже! Какое несчастье! Да, я совсем забыл о вас, мой мальчик. Ужасно! Господи, господи! — Он медленно покачал головой, не поднимая устремленного в землю взгляда. Да, пожалуй лучше мне самому сообщить об этом Джин. Как бы я хотел, чтобы жена была здесь. Но она уехала. И Артур тоже. Боже мой! Ну что ж, надо идти к ней.
— Благодарю вас, мистер Хартли.
Энтони повернулся и направился к выходу.
— Не хотите ли виски или бренди? — окликнул его Хартли. — Вам, наверно, не мешает подкрепиться.
— Нет, благодарю вас. Я страшно ослаб, и вино сразу ударит мне в голову. А ведь мне еще надо ехать домой.
— Зачем вам ехать домой? Выпейте как следует и отдохните здесь, в саду, или в доме часок-другой. Боже мой! Надо пойти рассказать Джин. — Он опять покачал головой. — Она, должно быть, еще в постели. Побудьте здесь. Я вам вышлю сейчас слугу с вином. — И он жалобно прищелкнул языком.