„Откуда, блядь, не возьмись“ появляется Ваня Марковский. И почему-то с огнемётом. Он начинает меня как бы спасать. Он делает контрольное вспрыскивание в воздух, как будто это шприц. И всё вроде работает нормально. Вполне себе полыхает. Но когда он направляет огнемёт на кобылу, из шланга течёт только керосин (прозрачная жидкость, не нефть), а огня нет. Понятно, что что-то поломалось там у него в огнемёте. Вот кобыла уже вся мокрая, а всё извиняется. И я по-прежнему понимаю, что должен ей помочь, но когда Ваня случайно попадает прозрачной горючей жидкостью и на меня, я думаю, что же он делает, идиот? Ведь у него же в любую секунду может всё починиться, и мы вместе с кобылой вспыхнем. Тут надо сказать, что к этому времени кобыла уже не кобыла, а белая же медведица (тоже извиняется), а потом и БЕЛАЯ ПАНТЕРА, которая извиняется, но царапает, но я понимаю, что не со зла, мол, но пиздец как больно!..
И тут появляется Эля, и в руке у неё целых пучок змей (они у неё из кулака, сквозь пальцы, как будто струятся). Она явно пришла меня спасти. Я спрашиваю, мол, Эля, а ты вообще уверена, что это, блядь, заебись-идея?
Она говорит, что мол, нормалёк-нормалёк. Уверена.
И все эти змеи как-то начинают со мной и кобылой взаимодействовать, и одна из них даже заползает мне в рукав (по-моему, да, в рукав. Спасибо — не в жопу). И всё действительно хорошо. Тут просыпаюсь…
Просыпаюсь весь разбитый, надо сказать. Болят мышцы и почему-то даже мышцы ног. Такой вот пиздец. Потом звоню Ване чтобы договориться, когда ему клавиши завезти, а он в двенадцать часов уже не спит и говорит таким бодрым голосом, какого я от него давно уже не слыхал.
Пришёл к нему, — ему уже похуже стало, а мне немного получше. Иду и думаю, что бы там ни как, ему необходимо рассказать этот сон. Чувствую, что это важно. Прихожу, а у них во всём доме нет света. Хорошо у меня мобильник есть!
Рассказал сон. Он сказал, блядь, зачем ты мне это рассказал. А потом, сказал, что правильно, что рассказал. У меня возникло ощущение, что я как будто что-то включил».
Вот такой пирожок! Абазиеву я не видел года три, если не больше. В 1998-м году, она говорила, что время от времени сожительствует с Лимоновым. Если это правда, то мы с Вениаминычем — молочные братки. Следовательно, спя с Анной, он спал и со мной, ибо в каждой Женщине, с которой мы спим, навеки остаётся частичка нашей Души. Впрочем, всё это не так уж и важно.
Но о Заземлении говорить более не имеет смысла. Имеет смысл много работать, чтобы не облажаться с датою и со способом. Да и жить надо на что-то. (На сегодняшний день в кармане у меня 20 рублей. Давненько со мной такого не случалось. Впрочем, я привыкший.)
Тем не менее, рассказать о Заземлении Анне представляется мне весьма конструктивным, ибо Анна — одна из лучших известных мне ходячих радиостанций.
Такой пирожок! Вынужден прерваться, поскольку через три минуты у меня с ней стрела.
ЗДЕСЬ И ДАЛЕЕ ПОРЯДОК БРЕДА!
Я люблю тебя, Господи! Я не говорю тебе спасибо за то, что ты сделал меня любимым учеником своим, ибо выбора не было как у меня, так и у Тебя. Могу только процитировать тут себя-тебя из нашего рассказа «Гофманман»: «…А Гофманмана создал Бог. И Гофманман отплатил ему тем же…».
Абазиева мила. На выходе из метро… Я всё время в земле, никогда не покидаю её, как бы ни хотелось. И неслучайна омонимия, блядь! Это и почва и скорее всего единственная планета, где существует жизнь! В пору работы с информационными ресурсами, в пору же работы в программе «Слабое звено», я выяснил, что пока во Вселенной не обнаружено ни одной звезды, которая бы имела во все дыры свою планетную систему, кроме Солнца. Мою бывшую начальницу зовут так же, как и Имярек — Ириной, а фамилия её — Благоверова! Благоверова, спасибо тебе! Господи, ты всё знаешь и так!
Короче, как выяснилось сегодня, Абазиева ныне без пяти минут подруга Иры Парфёновой (Елисеевой/Имярек/ЛисЕвы), потому уже сейчас подруга её, ЛисЕвиной сумасшедшей подруги Лены, которая в своё время по собственной инициативе нарисовала эскиз обложки к моему первому роману «Псевдо».
Абазиева говорит по-прежнему много, но теперь я понял, что зачастую по делу. Кажется, это взаимно. Но горестный смех в том, что она + — пыталась немного-немало сподвигнуть меня на то, чтобы я разыскал Иру (благо найти её теперь, как, извините, два пальца об асфальт!) и составил-таки счастье её жизненной осени, ибо она грустит. Она, как известно, на девять лет старше меня и вроде бы не вполне счастлива в своём грёбаном Дойчлэнде!..