Кого мы там предавали, в Гефсиманском саду, я не понял. Возможно, что просто не заметил, потому что, в конце концов, был занят «дружеским» присутсвием при церемонии купания девушки-звукорежиссёра Эли, каковой позыв возник у неё по всей видимости всё-таки из-за алкогольного катарсиса. Купалась она в какой-то странной запруде с мёртвой рыбой. Перед тем, как нырнуть в первый раз, она сказала, что просто хочет напомнить мне кое-что из того, что действительно важно.
Почему река Истра, протекающая вблизи Новоиерусалимского монастыря не называется, согласно общей традиции тех мест, Иорданом, я толком объяснить не могу. Вероятно, её переименование — дело недалёкого будущего.
Ещё я не помню, сколько всего человек нас было, хоть мне и не даёт покоя Папюс с его «аналогией как основным принципом оккультного знания».
Автором идеи данного мероприятия выступила трэшовая команда «Оргия праведников». Их привёл в эти места друг всей их группы некто отец Роман, человек с умными глазами и в рясе. Когда у него звонит мобильник, вместо «алло» он говорит «Христос воскресе». Впрочем, быть может не всегда и не всем. С точки зрения логики, это может зависеть от того, стоит ли у него… определитель номера. Но может и не зависеть, то есть зависеть от чего-то другого.
Единственным человеком, с глазами которого у моих глаз установился прочный контакт (иногда до такой степени прочный, что на этой невидимой нити при необходимости вполне можно было бы посушить носки), был гитарист Сергей Калугин. Насколько я понял, он же является основным другом отца Романа.
В какой-то момент он сказал, что если он ещё выпьет, то начнёт говорить о фашизме. Мы с LL попытались его спровоцировать. Отчасти у неё получилось. Заговорили о том, достаточно ли заниматься своим делом, то есть так или иначе искусством, или же всё-таки есть необходимость в создании общественного движения.
Спросили отца Романа. О пути, в частности. В частности, о пути России. «Покаяние…» — ответил отец Роман. Ответил так, чтобы стало ясно, что у данного слова есть ряд лексико-семантических вариантов, неизвестных большинству людей…
Ещё весь день шёл дождь. Возвратились усталыми.
20
В тот момент, когда ты начинаешь менять свою жизнь, никогда не забывай, что и сам не являешься ты константой! Глубокая мысль, правда? Я, например, охуеваю, блядь, прямо!
Да ну что тут таить греха! Ну, ненавижу я людей уже за то, что они существуют. И существование как таковое я ненавижу. И чтобы понять, что оно, Существование, существует лишь для того, чтобы быть однажды безоговорочно отвергнутым, требуется самая малость. Надо всего лишь быть существом, сопоставимым по своим интеллектуальным и душевным способностям, ну, для начала, хотя бы со мной. Такая история. И никакая не другая.
У всех случаев моих неприятностей только одна причина, начиная с самого раннего детства: моя неуверенность в себе. А если точнее, то причина только в «человеколюбивых» сомненьицах, ala «а вдруг я не прав?» Да нет же, блядь! Прав! Всегда прав. И тут можно ставить акценты, где угодно душе. И, мол, всегда я прав. И я прав всегда. А самое честное по отношению к себе самому — всегда прав только я один! Поэтому-то я, собственно, и один.
У меня за спиной спит LL. Так же, как раньше у меня за спиной спала A. LL ни в коем случае не похожа на A, а A, ясен мой хуй, блядь, при любой, к моему ль сожаленью, погоде, не LL. Но… у меня за спиной всегда кто-то спит!
Всё человечество спит у меня за спиной, и этим, блядь, оно меня заебало. Заебало оно меня, выходит, лишь тем, что оно не может иначе. Стало быть, заебало самим фактом своего существования. Почему это вечно спящее человечество, спящее лишь оттого, что я бодрствую, сколь бы поздно я не вставал (кстати говоря, и иногда достаточно рано, — так рано, как мало кто может) — так вот, почему же это, блядь, вечно спящее человечество позволяет себе полагать, блядь, себя в первом лице?!
Господи, ну когда же вы, люди, поймёте, что вас не существует в природе?!.