Отвожу взгляд, чтобы пресвятой не увидел решительного блеска в глазах и не принял за свою победу. Потому что это не его победа. Это моё поражение, которое я наконец готова принять.
— Никакого, — ледяные глаза смотрят честно, но я не верю ни единому слову.
Порой мне кажется, что мужчины просто физически не могут говорить правду. Тиарго тоже много говорит. Только потом всё оказывается наоборот. Злость на Лиса смешивается с тревогой за него же, немного ослабляя её. А ещё ко всем моим и так сметённым присутствием Аарона Хоудона чувствам добавляется жужжащая на краю сознания густое и вязкое желание.
— Врёшь, — совсем осмелев или отупев от страха и злости, говорю я.
— Ты обвиняешь главу церкви во лжи? — насмешливо спрашивает пресвятой Аарон.
— Только в том, что ты говоришь не всё, — раз он не убил меня за панибратское обращение, значит, можно, решаю я. — За путешествия по миру мне придётся платить. И я хочу знать, чем именно.
— Заплатишь, — глядя на меня со странным блеском в глазах, говорит мужчина. — Своей компанией. Мне пригодится спутница.
— В постель ни с тобой, ни с кем-то другим я не лягу, — сразу предупреждаю я.
— Я не для красоты ношу сутану, — немного угрожающе говорит он, вскинув бровь, но я замечаю смешинки в его глазах.
— Значит, в этом пункте мы друг с другом согласны, — задираю я подбородок. — Так что я должна буду делать?
— Жить, — пожимает плечами он и вдруг вскидывает ладонь, будто бы не удержавшись, поднимает её к самой моей щеке, замирает, так и не коснувшись.
Между моей и его кожей вряд ли пролезет лезвие. Я чувствую жар его ладони, вижу, как он смотрит на место несостоявшегося соприкосновения, будто бы сам не может поверить, что это происходит. Его лицо на какие-то миги становится почти беззащитным, и я тоже не удерживаюсь. Льну щекой к его ладони, сокращая и без того крошечное расстояние, и закрываю глаза, проваливаясь в давно забытое, а может, никогда не испытываемое чувство. Чувство дома.
— С тобой?
— Пока да, — хрипло произносит клирик, но ладонь не отнимает. — Ничего, чего бы ты не захотела, не будет. Обещаю тебе. Мне просто нужна спутница, которая будет рядом на различного рода мероприятиях.
— На различного рода мероприятиях? — открываю глаза, вглядываюсь в его красивое лицо. — Почему я?
— Потому что я так хочу, — глава энтелонской церкви словно с сожалением убирает руку, а потом резко отворачивается от меня, вмиг надевая на себя маску ледяного спокойствия (теперь я точно знаю, что это всего лишь маска), и направляется к своему столу.
А я, наконец, могу увидеть Тиарго. Он сидит на полу и смотрит на меня странным взглядом, вытирая кровь с губы тыльной стороной руки. Лис смотрит так, словно я в чём-то виновата. И этот взгляд так меня злит, что я еле останавливаю себя, чтобы не подбежать и не врезать с ноги по осуждающей физиономии. В чём это я виновата? В том, что говорю с тем, кто отделал Лиса? В том, что такая воришка, как я, смогла заинтересовать такого мужчину, как Аарон Хоудон? Или в том, что мне нужно что-то большее, чем он может мне дать?
— Ты будешь в безопасности со мной, — бросает предпоследнюю песчинку на чашу весов Аарон Хоудон. — И будешь получать жалование. По истечении нашего договора ты сможешь выбрать себе поместье из собственности церкви, которое официально станет твоим и перейдёт твоим детям по наследству.
Тиарго презрительно кривит рот, и последняя песчинка падает.
— Я согласна, — говорю я громко, и больше не смотрю на друга. Хватит.
Глава 7
Тиарго
— Лис, прекрати! — визжит Олента. — Ты заплатишь за каждый стул!
— Р-р-р-ра-а-а-а! — очередной высокий табурет летит в стену, заставляя самых смелых завсегдатаев заспешить к выходу, втянув голову в плечи.
— Чтоб тебя Темнейший забрал!!! Ты разнесёшь мне весь бар! — красивая брюнетка, с которой мы давно водим нежную и свободную дружбу, с досадой стучит кулачком по барной стойке. — Я не собираюсь оплачивать твои выходки!
— Свои выходки я оплачу сам! — рявкаю я в ответ, но громить всё, до чего дотягиваются руки, перестаю.
Тяжело дыша, приземляюсь на единственный уцелевший стул. Олента, не спрашивая, плюхает в низкий стакан с толстыми стенками практически чёрное пойло, и толкает мне его по гладкой стойке. Ловлю стакан резко, немного расплескав на пальцы сладковатый алкоголь, одним глотком вливаю в себя обжигающую жидкость. За первой порцией спешит и вторая, а за ней и третья. В голове приятно мутнеет, а мысли всё тусклее светятся в моём наполненном злостью мозгу.