Наконец эльфы достигли нужной отметки на тропе. Козлиный череп на длинном шесте символизировал не границы наших владений, а ту точку, в которой начнётся представление, и рейнджер как раз подошёл к нему, с любопытством разглядывая пустые глазницы.
— Начали! — рыкнул я, подрываясь со своего места.
Нам удалось застать эльфов врасплох. Вниз, на тропу, запруженную остроухими, полетели камни и брёвна, разбивая головы и ломая кости, десятки арбалетных болтов засвистели, насквозь прошивая паланкин с самой опасной целью. Но надо признаться, отреагировали они достаточно быстро, вскидывая собственные луки и начиная отстреливаться, хоть и без особого успеха. Наша позиция была не в пример выгоднее. И ещё одно преимущество арбалета играло свою роль — из него можно стрелять в любом положении, хоть стоя, хоть лёжа, хоть скрючившись за каменным гребнем. А вот для того, чтобы выстрелить из лука и при этом попасть, необходимо стоять прямо, ну или высунуться из укрытия как минимум по пояс.
Я стрелял и перезаряжал, стрелял и взводил, выискивая с каждым разом новую цель и напряжённо поглядывая на брошенный паланкин, наполовину заваленный камнями. В каждую секунду я ждал, что он разлетится на клочки, камни взмоют вверх, как от взрыва, а из-под обломков покажется эльфийский колдун, надменно ухмыляясь, но пока всё оставалось как есть. Мы невозбранно расстреливали прячущихся врагов, лишённых магической поддержки.
Эльфы отстреливались из луков, некоторые пытались лезть вверх по склону в надежде добраться до нас, но чаще просто падали вниз с арбалетным болтом в брюхе. Некоторым удавалось подняться к нашим позициям и вступить в рукопашную схватку, но это были всего лишь отчаянные попытки некоторых храбрецов погибнуть с честью. Многие остроухие развернулись и драпанули вниз по тропе, но и там их ждал сюрприз. Завал из камней в тесном ущелье не оставил им выбора, и немногочисленные выжившие встали спина к спине маленькой кучкой, обнажив сабли.
Хотелось ворваться в их строй с диким бешеным рёвом, раскидывая всех налево и направо, и многие орки моё желание всецело разделяли, но я приказал просто расстрелять остроухих. Загнанные в угол крысы сражаются отчаяннее всего, и мне не хотелось терять своих бойцов лишь потому, что я решил блеснуть воинским умением.
В воздухе неприятно воняло эльфийской кровью, будто кто-то раздавил клопа, только запах казался ещё хуже. Кровь, на снегу особенно алая, быстро впитывалась в местные склоны, и мне почему-то подумалось, что на этих местах больше ничего не вырастет.
Раненых остроухих деловито добивали копьями, переходя от одного к другому, искалеченные камнепадом эльфы просили пощады и пытались закрываться тонкими руками, но их мольбы никто не слушал. Да и они бы слушать не стали. Это была безоговорочная победа, и я криво ухмылялся, глядя на плоды своего замысла. Зрелище, пусть даже мрачное и кровавое, мне всё же очень нравилось.
Теперь надо повторить всё это ещё несколько раз, наведаться в столицу Священного Союза и проделать всё то же самое уже там, а потом добить всех, кто не успеет убежать. Звучит как отличный план.
Я прошёлся по тропе, перешагивая через камни и наступая на тела, и моё внимание привлекли обломки паланкина, в котором перевозили колдуна. Там наверняка найдётся что-нибудь любопытное. Я отправился к паланкину, хоть и с некоторой опаской, но вскоре увидел, что бояться нечего. Эльфу сломало хребет огромным булыжником, и он тихонько умирал, не в силах произнести и звука или пошевелиться. Колдун мог только моргать и корчить гримасы боли. Я присел на корточки возле него.
— Что, браток, не ожидал? — хмыкнул я.
Эльф уставился на меня ненавидящим взглядом. Будь его воля — я бы уже обратился в пепел, но теперь эта мразь не имела силы.
— Жди своих дружков, скоро с ними встретишься. Это я тебе обещаю, — усмехнулся я, достал нож и одним движением перерезал ему глотку.
С одной стороны, я избавлял его от мучений, что плохо. С другой стороны, неизвестно, может быть, эта мразь умеет регенерировать, и я избавился от лишних проблем. Что хорошо.