Вражеских машин по-прежнему не было видно в густых зарослях. Бронетранспортёр аккуратно спрятался за подбитым танком, однако любая попытка выехать вперёд или назад, неминуемо вела к прицельному выстрелу в борт. Но стоять на месте - тоже не вариант. Попробовать развернуться и отъехать назад, продолжая прятаться за подбитой техникой?
А чего я, собственно туплю? У меня же есть рация! Кстати, а у меня есть рация?
Заветные наушники и щиток с перекидным регулятором обнаружились за прицелом командира. Я сдернул шлемофон и нацепив наушники, повернул рычажок в положение "слушать зелёных". На уши немедленно обрушилась лавина переговоров, команд и возбужденных выкриков.
- Эй, кто-нибудь, с броней потолще! - заорал я, зажав тангенту микрофона. - Нашел вражескую арту, нужна помощь!
Толпа продолжала возбужденно галдеть, не обращая на меня внимания. Ну правильно, сейчас не ночь, а у меня нет осветительных снарядов. Обратить на себя внимание будет непросто.
- Зеленые, слушай меня! - рявкнул я, что было сил. - В кустах между холмами, самоходки "синих"!
- Лом, слышу тебя, сейчас помогу, - раздался в наушниках спокойный голос.
- Будь осторожен! - радостно заорал я в ответ. - Лупят по всем, кто приближается!
И принялся натягивать шлемофон.
Новый удар по нашему укрытию сдёрнул башню мёртвого танка с креплений, и сдвинул её в сторону. Справа от меня открылся чудесный вид на зелёные заросли. Ощущение опасности обострило чувства и замедлило время. Требовалось срочно найти новое укрытие, но при этом не попасть под огонь, ожидающей меня пушки, и сделать всё это быстрее, чем снаряд прилетит мне прямо в окошко.
Буквально несколько секунд хватило мне, чтобы найти на карте в непосредственной близости большую яму, визуально достаточно глубокую, чтобы спрятать там бронированную машину. До неё по прямой было не больше полусотни метров, но находилась она даже ближе к зелёным зарослям, чем наше укрытие. Однако же, выбирать не приходилось.
- Гриня! - скомандовал я водителю. - По моей команде сдашь назад, буквально на несколько метров, а потом - сразу рви вперёд на максимально возможной скорости, и забирай вправо. Серп и Зверь, ваша задача нанести зелёным насаждениям максимальный урон. Вопросы есть?
- Не понял задачу, командир, - отозвался Серпилин.
- И я не понял, - прозвучал в шлемофоне слегка растерянный голос Зверева.
- Плотный огонь по кустам, - нервно сказал я, поглядывая в правое окошко. - Мне нужно, чтобы вы огнём пробили в зарослях как можно более длинный коридор. Так понятно?
- Так точно! - хором отозвались пулемётчики.
- Гриня, поехали!
Бронетранспортёр завыл на низкой ноте, дёрнулся назад, и тут же прыгнул вперёд, и помчался, наращивая скорость. Над головой и в корме загрохотали пулемёты, позади раздался жуткий треск близкого разрыва. Я держался двумя руками за сидение, стараясь не биться головой о борт слишком часто и до рези в глазах выискивал сквозь переднее окошко, разлинованное бронированным жалюзи, такую нужную нам сейчас яму.
- Гриня, ещё правее!
Я уже не понимал что и откуда грохочет, и почему со всех сторон видимость сократилась практически до нуля. Но я видел заветную яму и одинокий кустик над самым её краем, и всеми силами стремился туда, в это условно-безопасное место. И когда бронетранспортёр с рёвом ухнул куда-то вниз, я не испугался, а заорал от радости.
От мощного удар снизу, меня буквально сложило пополам, и я сильно ударился головой о выступающую рукоять, за которую должен был по идее держаться. Оглушенный, с трудом пережидая острую боль в разбитом лице, я сперва решил, что оглох. Но когда нашёл в себе силы повернуть голову и посмотреть на Ложкина, тот, как ни в чём не бывало, сказал:
- Приехали, командир. Какие будут следующие указания?
Я провёл рукой по лицу, убедился, что ни зубы, ни нос не сломаны и только тогда полностью распрямился и посмотрел в окошко правой двери. Чуть выше верхней пластины бронежалюзи, виднелся край почти отвесной земляной стенки. Это значило, что с глубиной я угадал и если сверху у бронетранспортёра что-то и торчит над уровнем земли, то лишь незначительная часть крыши. И пулемёт Серпилина!
- Серп, Зверь, - сказал я хрипло, выворачивая голову, чтобы посмотреть жив ли наводчик. - Как у вас там дела?
- Повторно легко ранен, - сказал спокойным голосом Зверев. - Могу продолжать бой.
- Получил лёгкое ранение, - сказал Серпилин, и заворочался на своём месте, звеня пулемётной лентой. - Могу продолжать бой.
- Противника кто-нибудь наблюдает? - спросил я, пытаясь разобрать что-нибудь, сквозь покрытое пылью переднее окошко.
- Никак нет.
- Никак нет.
- Никак нет.
Я посмотрел на Ложкина, который после своего короткого доклада выжидательно уставился на меня.
- Гриня, нужно понять, жив ли у нас двигатель. Попробуй завестись, но никуда ездить не вздумай. Серп, наблюдай за противником. Справа, по ходу движения, значительные заросли кустов. Там, как минимум, одна вражеская самоходка. Зверь… Нет у меня для тебя заданий. Хотя, перезарядись пока. Серп, тебя это тоже касается, как только осмотришься.
Переведя дух, я ощутил, как начинает отпускать нервное напряжение. Но на рефлексию времени не было. И не успел Ложкин завести двигатель, как я уже припал к прицелу командира.
Судя по форме ямы, это была либо воронка от какого-то чудовищного по мощности снаряда, либо задумка дизайнеров, добавивших её для игрового баланса. Если бы у нас был тяжёлый танк, его толстая башня как раз торчала бы над краем ямы и представляла бы собой серьёзную угрозу любому противнику, засевшему в зарослях.
Наша пулемётная башенка слабо походила на танковую башню, но пока по ней никто не стрелял. И это при том, что прямо напротив нас в глубину зелёной чащи теперь уходила самая настоящая просека, украшенная снизу, торчащими толстыми обрубленными ветками. Зелёный коридор получился неровным, живоописуя траекторию движения двух пулемётных стволов, на мчащейся по бездорожью машине, но простирался достаточно глубоко в заросли, чтобы препятствовать незаметному перемещению вражеских машин на расстоянии прямой видимости. И хотя неподвижный пулемёт Серпилина всерьёз угрожать мог бы разве что велосипедистам, сам факт моего временного контроля над ситуацией принес минутное моральное удовлетворение.
Переместив поле зрения прицела на то место, где мы недавно прятались от обстрела, я обнаружил, что башня подбитого танка лежит рядом с корпусом, что означало своевременность и точность, принятого мной решения. Но возгордиться я не успел. Проквакал сигнал, оповещающий, что мы в прицеле значительно более мощной машины, и с оглушительным грохотом крышу и борт транспортёра вспорола пулемётная очередь.
От неожиданности я резко дёрнулся и даже попытался инстинктивно привстать, но тут же упал обратно на сиденье. Стреляли видимо в Серпилина, но немного промахнулись: очередь прошла за моей спиной, но перед ногами, сидящего позади, наводчика. Ложкин задумчиво ковырял пальцем в большой дыре, Серпилин начал поворачиваться влево и только тут до меня дошло, что по нам стреляли сзади.
Через мгновение я имел сомнительное удовольствие наблюдать в командирский прицел за антитанком "синих", который мы обстреляли незадолго до этого, и от которого сбежали, используя преимущество в скорости.
- Вот зануда! - сказал я в сердцах. - Не мог себе пожирнее цель найти?
Чужая самоходка только перевалила через гребень холма и мы в своей яме представляли для неё весьма лёгкую мишень. На которую и снаряд-то тратить жалко.
- Серп, достанешь его?
- Достану командир, но не пробью, - спокойно отозвался наводчик.
Новая очередь вспорола борт - теперь позади Серпилина. Удирать бесполезно - пока мы выкарабкаемся со дна ямины, борта бронетранспортёра станут похожими на дуршлаг, а его содержимое - на красную вермишель. Но что мы могли сделать?