- Никаких дверей не нашли, едрить, - сказал Зверев.
- Всё осмотрели - сплошной оштукатуренный кирпич, - добавил Ложкин. - Разве что, придумать, как под потолок забраться. Может там где окошко сыщется.
- Зацените, как долго нас в бой не дёргают, - сказал я с улыбкой. - Балансир тоже понимает, что благородным донам нужно время на отдых и подготовку.
Шутка моя, впрочем, пропала даром.
- Рисуем дальше, - решительно сказал Серпилин. - Можем ускорить процесс, если рисовать будут все, а мы с командиром подсказывать, что именно и каким цветом.
Я не засекал,сколько нам потребовалось времени, чтобы изрисовать два десятка купленных карт, но когда от двух коробок карандашей остались только разноцветные огрызки, мне показалось, что прошла целая вечность.
- Пора бы и повеселиться что-ли, парни, - сказал я со смешком. - Засиделись за канцелярщиной, забудет про нас балансир! Тем более, что четверть работы сделана.
- Поедем воевать, командир, - сказал Серпилин, поднимаясь с места.
- Карты я заберу, - предупредил я дальнейшие вопросы. - Давайте в машину, а я сейчас подойду.
Экипаж выбрался из-за стола и бегом устремился к бронетранспортёру. Я осторожно сложил каждый лист карт, купил себе негорючий портфель и сложил плоды наших многочасовых трудов туда. Потерять бумагу от случайного попадания в машину, мне совсем не улыбалось.
Забравшись на своё место и оценив нетерпеливое выражение на лицах всех членов экипажа, я глубоко вздохнул, точно набираясь решимости перед прыжком в ледяную воду, и громко сказал:
- Экипаж бронированной машины номер триста двенадцать к бою готов!
В полной тишине мы сидели, боясь пропустить объявление о переходе на поле боя.
- Экипаж бронированной машины номер триста двенадцать к бою готов! - повторил я громче и отчетливей, подозревая, что автоматика просто не распознала мои слова. Но и в этот раз лишь тишина была мне ответом.
- Экипаж бронированной машины номер триста двенадцать к бою готов!! - крикнул я, высовываясь из двери.
Казалось, что даже обычные звуки работающих где-то инструментов мгновенно стихли, прислушиваясь: что же ответит игра? Но игра отмолчалась и в этот раз.
- Не понимаю: что не так? - я повернулся к Серпилину, но тот лишь пожал в ответ плечами:
- Никогда такого не было, командир.
Мысли тяжело ворочались в голове, словно там, под толстым слоем веры во всё хорошее, рвалась наружу страшная догадка.
- Но ведь он не мог этого сделать, - сказал я, наконец, потеряно. - Может, просто сервера перезагружают или игроков слишком много?
Где-то вдали снова завизжали пилы и затрещала сварка. Я смотрел прямо перед собой, чувствуя, как обида и недоумение сплетаются в кокон, из которого вот-вот должна была выбраться личинка нарождающегося бешенства. Никакого смысла в гневной истерике не было и я попытался взять себя в руки. В конце концов, Саурон действительно мог быть не при чём, да и мои яростные вопли вряд ли могли хоть как-то изменить ситуацию.
- Экипаж триста двенадцать к бою готов, - сказал я ещё раз на всякий случай, подождал пару секунд и выбрался из машины.
Удар оказался тяжёлым. Фактически, удар был нокаутирующим, ведь больше ничего предпринять в ответ я не мог даже теоретически. Саурон просто замуровал меня в моём собственном ангаре и я теперь мог проклинать его вплоть до того момента, когда игра окончательно устареет и будет удалена с игровых серверов. Ангар стал моей клеткой, моей самой надёжной тюрьмой, а в конце концов - станет и могилой.
Я уселся прямо на бетонный пол, прислонившись спиной к ребристой гусенице, закрыл глаза. Усталость накатила волной, и противиться её сминающей силе, никаких возможностей больше не осталось. В игре, где Саурон менял правила, как хотел, я был заведомо бессилен. И дальше оставалось только сидеть, и сходить с ума от безделья.
Рядом протопали шаги, зашуршала о металл одежда. Я приоткрыл правый глаз. Весь мой экипаж усаживался рядом, как и я, облокачиваясь спиной на катки и гусеницы. По правую руку устраивался сосредоточенный Серпилин. По левую - хмурый Зверев и несчастный Ложкин.
Весь смысл этих цифровых существ заключался в непрерывной войне, которую они вели и сами не зная зачем от респауна до респауна. И вот теперь, я со своими проблемами лишил их даже того малого, что у них было. Зрелище показалось мне настолько тягостным, а вина - невыносимой, что я даже устыдился своей минутной слабости. Это пока я был сам по себе, моё уныние оставалось исключительно моим личным делом. Получив ответственность за экипаж, право на уныние и слабость я потерял. Иначе, кто я после этого?
- Не унывать! - сказал я преувеличенно бодро. - Пусть Саурон и дальше заблуждается, что контролирует ситуацию.
Я смотрел прямо перед собой на боковым зрением видел, как в мою сторону повернулись головы в шлемофонах. И хоть я не мог видеть их глаз, мне вдруг показалось, что я дал надежду людям, совсем было упавшим духом.
- Игру ведём мы, - сказал я, лихорадочно обдумывая, чем обосновать столь смелое заявление. И вдруг, на меня словно снизошло озарение: - Саурон просто вынужден раз за разом реагировать на неожиданные решения, что мы ему преподносим. ОН просто ведомый, а это значит, что инициатива в наших руках. А у кого инициатива - тот и главный. Сечёте?
Я посмотрел прямо в глаза Серпилина, потом повернул голову к Звереву и Ложкину.
- Мы же с вами не в тетрисе застряли. У нас тут довольно свободы и реалистичной физики. Мы можем очень многое, надо просто сообразить, какой ход сделать следующим.
Мой взгляд скользнул по ангару, остановился на сгоревшей самоходке. Я быстро поднялся, подошёл к ней, положил руку на почерневший от пожара металл. Будь я в настоящем ангаре, построенном из кирпича и раствора, а не блоков кода, этой пушкой я смог бы открыть себе дорогу за пределы даже самых прочных стен. Но здесь я уже пробовал стрелять в чёрную стену перед машинами - она оказалась штатным снарядоуловителем. Интересно, а почему остальные стены не окрашены в чёрный цвет?
Я повернул голову и тщательно осмотрел стену справа от гаубицы. Решение созрело мгновенно, однако ещё несколькло секунд я его обдумывал, пытаясь найти изъяны. Но поскольку терять мне всё равно было нечего…
- Ложкин! - заорал я, забираясь на борт гаубицы. - Давай сюда!
Пока удивлённый Ложкин поднимался с полаи шёл к гаубице, я успел опустить на лицо очки, вызвать меню ремонта и починить ходовую часть, благо, без полного восстановления, это оказалось не столь уж и дорого. А ещё купил четыре унитарных фугасных снаряда, что обошлось мне в такую же сумму, как и ремонт.
- Слушаю, товарищ командир, - Ложкин остановился у борта и стоял, задрав голову и глядя на меня.
- Занимай место водителя. Мне надо, чтобы ты повернул самоходку на три часа.
- Понял, - не стал задавать лишних вопросов Ложкин, махом забрался на гусеницу, прошёл вперёд и пару секунд спустя я услышал, как лязгнул люк над местом механика-водителя.
Я осторожно спустился в командирский люк, огляделся.
После бронетранспортёра боевая рубка самоходки показалась тесной, как собачья конура, и тёмной, как колодец ночью. Я снял с крепежа на стене толстую тушку снаряда, с трудом развернулся и неловко затолкал её в пушку. В этот же момент Ложкин запустил двигатель и перед моими глазами вспыхнуло множество огоньков, словно подбадривая меня в моей безумной затее. Нажав кнопку электродосылателя, и, не дожидаясь пока снаряд скроется в стволе за поднявшейся снизу стенкой затвора, я приник к прицелу наводчика.
Двигатель заворчал на повышенных оборотах и машина ожила - вздрогнула и начала поворачивать направо. Я подождал, пока в прицеле появилась серая боковая стена ангара и навёл перекрестье в её центр, чуть выше роста человека. У меня не было ни малейшего представления о том, что я мог увидеть, если моя затея удастся, и стена ангара окажется разрушаемым объектом, как и все прочие объекты в игре. Я просто хотел попробовать.