Тут он ласточкой ныряет прямо вниз, но уж я подсуетился: заставляю его ноги направить тело туда, где у нас чудом сохранились от вырубания, когда двор оборудовали под детскую площадку и автостоянку, развесистые и заматерелые кусты сирени.
Треск, грохот!
И вот уже наш горе-самоубийца, с матюгами и воплями, оглашающими весь двор, прочно в них застревает! Жаль сирень – почти половину куста придавил и сломал!
Вижу, как оживший и повеселевший Петрович на всех парах несётся к кустам, на бегу что-то вещая в рацию, а за ним трусит и дядя Саня. Закрываю себя «щитом невидимости» – то есть, внушаю им мысль, что давно я зашёл в свой подъезд. После чего тихо, и незаметно действительно в него захожу. Ф-фу…
Только теперь замечаю, что у меня трясутся, словно у паралитика какого, руки, и ноги тоже – того. Подгибаются. И, как ни странно, одышка, и сил нет. Можно подумать, что опять провёл спарринг с тренером! Да что же это за… Перенапрягся… мысленно?!
Прислоняюсь на миг к стене, но – только поднявшись на три лестничных пролёта. Потому как вижу, что и дебёлая тётя Катя с первого этажа, и баба Света со второго, срочно снимающая сейчас бигуди, и расчёсывающая крашенные «кудри», сейчас выскочат из своих квартир, собираясь узнать, что там произошло, да и себя заодно показать.
С другой стороны, вижу, что и мать намылилась высунуться в окно, и если сейчас задержусь уж слишком надолго – наверняка начнёт расспрашивать. Как непосредственного свидетеля, раз уж проходил мимо. Э-э, кому я голову морочу. Расспрашивать она начнёт в любом случае.
Заставляю себя собраться, и думать про предстоящую встречу с родительницей, как об очередном задании. То есть – она не должна ничего заподозрить!
Но вставляя ключ в скважину замка, ловлю себя на мысли, что и правда – изменился я. И совсем не туда, куда пристало бы двигаться, совершенствуясь, и набирая «экспириенс», самостоятельному, независимому, и озлобленному на весь свет, крутому Бойцу! Эгоисту и индивидуалисту.
Этак я размякну, и буду мягкотелый, сентиментальный, и морализирующий слизняк! Задумывающийся о смысле жизни, совести, своём призвании, и рефлексирующий о том, что жил неправильно. Обижал слабых. Презирал «инородцев» и слабаков. Игнорировал происходящие вокруг несправедливости… Вот ведь хрень какая!
Мать выходит навстречу. Спрашивает:
– Ривкат! Ты был сейчас там, внизу? Кто это так орал, будто слон в брачный период? И что за грохот и треск?! И кто сейчас там ругается?
Думаю, думаю. Решаю ничего не выдумывать. Говорю же: мать у меня – почти телепат! Чует! Вся в меня, хе-хе…
– Тебе повезло. Все самые свежие и правдивые новости – из первых рук.
Прохожу это я мимо скамейки, поздоровался с дядей Саней, и Васильпетровичем. Сразу понял, что что-то у нас во дворе произошло. А то бы он давно дома прохлаждался. И тут, – представляешь?! – выскакивает из чердачного окна на крышу во-он того дома – дядя Витя. Ну, который – Витёк. Ну, который чуть не про…рал свою однушку год назад, когда на него написали соседи, что у него там – притон.
Он и орал. Дикция у него, правда, хромает… Видать – из-за выбитых ещё тогда, зимой, зубов. Но основной смысл я понял. Он кого-то убил, и деньги украл. А потом его, типа, совесть замучила. Вот он деньги-то – веером, с крыши, типа, не впрок ему они!..
А затем – и сам туда же. С крыши.
Вижу, как у матери глаза расширились в испуге, и спешу исправиться:
– Не-не, всё в порядке. Нырнул этот идиот прямиком – в сирень! Это он и ругается. Больно потому что. Ну, оно и понятно – всё-таки пять этажей! А кого это он -?..
– Бабушку Марусю. Её часа в четыре нашла племянница. Лизавета. Нашла мёртвую, с пробитой головой. И суп стоял на плите, на полном газе – представляешь, этот сволочь хотел устроить всё так, как будто это несчастный случай! И заодно – небольшой пожар от взрыва газа! Чтоб скрыть все улики и следы. Но ничего у него не вышло. Потому что идиот!
Так говоришь – сам? С крыши?
Делаю ангельский взгляд. Смотрю матери прямо в настороженные глаза. Моргаю. Говорю:
– Ну, не знаю, может, конечно, не сам. Но кроме него на крыше я никого не заметил! А что? Думаешь – его подставили? Сообщник столкнул?
Мать явно удивлена такой версией, и сразу её возникшие в мой адрес подозрения отходят на второй план. Но я всё ещё их в её мозге вижу. И стараюсь обращаться с ним максимально осторожно – мать же! Нельзя! Это…