После этого случая, Славик долго не мог решиться на следующий шаг. На этот раз, рассудил он, выбрать нужно что-нибудь подальше, такое событие, на котором он присутствовать ну никак не мог. И опять же натолкнуло на мысль телевидение. Репортаж о захваченном террористами самолёте с заложниками. Отчаянно боясь, Славик пожелал, чтобы все заложники благополучно спаслись. Привычная, тёплая волна прокатилась по телу - Сердце сработало. И уже через два часа по телевидению передавали репортаж о блестяще проведённой операции спецназа. Превозносили профессионализм спецназовцев, упирая на тот факт, что решение было принято спонтанно и время на подготовку практически не было. Но Славика терзали жуткие опасения - Сердце опять не желало врастать. Он понимал, что для него ничего не кончилось, и боялся, боялся, боялся. Из-за этого страха он решил не выходить из квартиры, разве что в магазин за едой. В магазине его и взяли. Правда в этот раз это оказалась не полиция, а комитет госбезопасности. С горечью Славик подумал, что его ставки растут, ведь обвиняли его теперь, не много не мало, в международном терроризме. То, что Славик никогда не покидал своего города, разве что на экскурсии, следователей из комитета не смущало нисколько. Всё это напоминало театр абсурда, причём абсурда жуткого. Всё кончилось, как и в первый раз - через две недели. Вдруг оказалось, что Славика просто банально спутали с другим человеком, очень похожим на него, действительно террористом международного масштаба. Перед Славиком сухо извинились и отпустили. На этот раз обошлось без больницы, но морально парень был раздавлен. У него появился нервный тик правого глаза в минуты волнения и истеричные припадки. Но Сердце опять сдвинулось - теперь уже треть его было погружено в плоть, часть кровеносных сосудов разбухла, и было видно, как по ним толчками двигается кровь.
На этот раз Славик затих надолго. После всех перипетий из университета его выставили, и он нашёл работу в маленькой коммерческой фирме по продаже унитазов и прочей сантехники. Директор не интересовался его прошлым, требовал только продавать, да и платил исправно. К тому же Славик заметил одну вещь: ему не требовалось просить у Сердца добрые дела - в зачёт также шли те поступки, которые он мог совершать сам. Конечно, никакой награды он за них не получал, но и членовредительством они не заканчивались. Поэтому Славик начал выискивать старушек на тротуарах, что бы перевести их через дорогу, подносить сумки женщинам, переводить деньги для лечения больных детей, покупать и раздавать мороженное и конфеты детям, цветы девушкам - разносил добро, где только мог. Он прослыл большим чудаком в своём квартале, но не обращал на это внимание, главное, что сердце отзывалось на каждый поступок чуть ощутимой вспышкой тепла и медленно, почти незаметно для глаза срасталось с ним всё больше. Неизвестно сколько бы так продолжалось, пока однажды Славик не попал в заварушку - к его директору приехали выяснять отношения братки. То ли директор недокрышевал, то ли решил поменять крышу, не суть важно - приехавшие бравые молодцы оперативно начали разносить офис и исправлять директору физиономию. Что удивительно, Славика они не тронули, а просто грубо выставили за дверь, придав ускорение и прыти парочкой пенделей. Стоя в коридоре перед дверью офиса и слыша доносившиеся из-за неё звуки, Славик вдруг решился. Уже привычное тепло разлилось по телу и в тот же момент пуля, пробившая офисную дверь, ударила парня в грудь и отбросила на стену.
То, что вышло из больницы в этот раз, уже мало напоминало молодого, цветущего мужчину в самом расцвете сил. Здоровье Славика было подорвано напрочь, а нервы натянуты до предела. Сейчас он больше напоминал истеричную, больную ворону, выброшенную из стаи сородичами. Его бывший директор ныне процветал и не захотел даже видеть Славика. Впрочем, пенсия по инвалидности позволяла кое-как сводить концы с концами. На работу его брать не хотели - одним не нужен был работник с тёмным прошлым, вторых не устраивал инвалид. От безысходности Славик пошёл торговать газетами в метро и запил. Свою двухкомнатную квартиру он продал Петьке Скоморохову, ныне Петру Сергеевичу, успешному рекламному агенту, и купил себе однокомнатную, больше похожую на конуру, где-то на окраине. По вечерам он садился перед телевизором, включал передачу "Герои нашего времени", хлестал "чернила" из горла, громко матерился, глядя в экран, и швырял в него огрызками еды. Долго стоял пред зеркалом, любуясь Сердцем, наполовину вросшему в плоть. Как пройти вторую половину пути Славик не представлял, да и, если честно, уже не хотел. Он даже подумывал о том, что бы проиграть пари, но что-то мешало ему сдаться. То ли оставшиеся остатки гордости, то ли осознание того, что незачем было столько страдать лишь для того, что бы отдать душу Дьяволу. К тому же сроки пари не оговаривались, и у Славика теплилась слабая надежда на то, что он ещё сможет оклематься и набраться сил. А уж там, с желанием от Дьявола, всё изменится.
А всё оказалось намного проще. В один мягкий, тёплый осенний день Славик сидел на своём месте в метро, рядом с огромным рекламным табло. Народу было много, торговля шла бойко, когда всё и случилось. Похоже, лопнули канаты или крепления вырвало из стены, но вся многосоткиллограммовая конструкция табло, с леденящим скрипом и постепенно ускоряясь, начала сползать по стене прямо в людскую толпу. Народ прыснул в стороны, но со всех сторон напирала масса усталых и матерящихся граждан, не ведающих об угрозе, и толкающая всех назад. Славику повезло - он сидел в стороне, да и рядом был небольшой закуток, куда можно было спрятаться. Он уже собрался нырнуть туда, когда увидел молодую женщину с девочкой лет пяти-шести, вероятно дочерью. Женщина стояла в ступоре, глядя на надвигающуюся смерть, и со страшной силой сжимала руку дочери. Девочке было очень больно, она орала и вопила, пытаясь вырваться из материнской хватки, но тщетно. Не помня себя, Славик бросился к ним, сграбастал обоих в охапку и буквально выбросил вон из опасной зоны(откуда только силы взялись) в сторону своего закутка. И уже почти выскочил сам, когда табло рухнуло прямо на толпу, подминая и дробя в кровавый фарш всё живое, что попало под него. Славик под этот пресс не попал, но обрывок железного каната вскользь прошёлся по его голове, сорвал кожу, оторвал ухо и погрузил Славика в блаженное беспамятство.