Георгий в мрачном молчании изучал доставленные этим утром фельдъегерем бумаги.
Привез их курьерский поезд из столицы — куда доставил с Урала — из Екатеринбурга — только-только началось прямое железнодорожное сообщение — и вот что привезли.
Судьба словно изощряясь в каверзах преподнесла трагический подарок к скорой свадьбе.
Губернские газеты с кричащими разворотами, отчеты и рапорта на орленой бумаге, картонки со снимками…
Все прошедшие почти два года каверзы и несчастья сходили от людей. Сейчас свое слово сказала стихия. Точнее — огонь.
В этот роковой для Невьянска день, 23 мая ничего не предвещало ужасного несчастья жителям, занимавшимся своими делами.
И вот ровно в полдень, как только куранты на Невьянской башне сыграли свою мелодию: недалеко от торговой площади, загорелась усадьба мещанина Савелия Чуфелина. Как потом выяснили, вспыхнула от недогляда и неосторожности олифа, которую варили в бане. Пламя моментально охватило все надворные постройки и дом. Высохшее дерево вспыхнуло мгновенно. Ударил набат но пока сбежался народ, пока привезли старенькие пожарные насосы, пылали уже несколько домов, затем… огонь перекинулся на противоположную сторону улицы, и там начали быстро пылать дома и строения…С утра день был солнечным и тихим, но к полудню подул сильный ветер, который в считанные минуты разметал появившееся пламя по всей усадьбе, а через какую-то четверть часа огонь охватил не только соседние дома, но и ближайшие улицы. Вслед за ними загорелись здания на площади Невьянска, где к тому же были сложены бревна, приготовленные для строительства земской школы. Да еще в этом году май выдался на редкость сухим и теплым для Урала.
В патриархальном заводском поселении тушили пожар обычно всем миром: били в набат, и на помощь погорельцам сбегались соседи не только из окрестных домов, но, бывало, и из соседних улиц, кто с багром, а кто с ведром. Так и в этот раз — рядом с местом пожара толпились заводские обыватели, готовые прийти на помощь, — ведь и их деревянные домишки находились неподалеку и тоже могли быть охвачены огнем. Сегодня поможешь ты, а завтра помогут тебе.
Сначала невьянцы как пытались сами бороться с огнем, но ветер… проклятый ветер! В дело вступила городская пожарная команда, затем заводская… Тщетно — ветер усиливался, относил в сторону водяные струи, бившие из пожарных насосов, одновременно перенося пламя с дома на дом.
К тому же и машины был ветхим и нередко — неисправными. У других не было приемных рукавов — и обыватели наливали в них воду ведрами и даже — горшками и туесками. А бывало что из прохудившихся шлангов, больше выливалось воды наземь чем в огонь.
Видя тщетность усилий большинство жителей бросило гасить огонь и устремились спасать лишь свое имущество. Началась паника. Вспыхивали все новые дома, из-за усиливающегося жара огонь охватывал их сразу, целиком, люди бросались в горящие дома, в надежде спасти хоть что-нибудь — и сами сгорали. Не успевшие убежать от огня, прятались в подвалы и погреба — чтобы сгореть или задохнуться.
Всего через два часа почти все левобережье Невьянского пруда было охвачено пламенем.
Настоящий огненный ураган метался над городком, поглощая все на своем пути. Жар, шум, треск, яростные вихри огня и черный, клубами, дым… Огненная стихия набирала силу, распространяясь и пожирая все, что было на ёё пути… Вся центральная часть городка была объята пламенем, представляя гигантский костер, простиравшийся в длину более чем на версту и в ширину на сотню сажен. Горели дома, сгорела каменная староверческая церковь, горели торговые ряды, склады, лавки… Среди этого моря огня, в облаках черного дыма неколебимо высилась лишь Невьянская башня да белая громада собора….
Люди спасались бегством, но в раскаленной атмосфере вспыхивали одежда, волосы, вещи, которые люди пытались унести с собой. Через плотину и пруд люди бросились к Нагорной части завода. Вода почти кипела, у тех, кто находился в воде, вспыхивали волосы, плоты тлели. Сильный порыв ветра перебросил огонь через обширный пруд, — и заполыхала и Нагорная сторона Невьянска… Народ в ужасе стал разбегаться кто куда — за город, в поля…